День расплаты

Я подсел к нему и предложил сигарету, но он отказался, вытащил трубку и старый кисет.

— Нет, спасибо. Я предпочитаю это.

Он читал трактат Святого Августина «О Граде Божьем».

— Непростая вещь, — заметил я.

Он усмехнулся:

— Когда я был юнцом, отец отдал меня в Мейнут учиться на священника. Через год-другой я понял, что это ошибка, но старые привычки сохранились.

— Это было до того, как вы отсидели в тюрьме, или после?

— После. Отчаянная попытка семьи реабилитировать меня. Они были из среднего класса, майор. Смотрели на ИРА как на бандитскую шайку.

— И попытка не удалась?

— Совершенно не удалась. — Он несколько раз затянулся, пока трубка не разожглась. — Понимаете, двух лет в тюрьме на Крамлин-роуд оказалось вполне достаточно. С тех пор я ухитряюсь избегать подобных мест.

— Я вас хорошо понимаю.

Он кивнул.

— Насколько я знаю, китайцы в Корее тоже вас кое-чему хорошо обучили.

Последовала непродолжительная пауза. Он сидел, попыхивая трубкой, и смотрел вдаль со своим обычным отрешенным видом.

Я спросил:

— Что вы собираетесь делать?

— С Норой, вы имеете в виду? — Он вздохнул. — Думаю, надо самому поехать в Страмор и посмотреть, что на уме у Фрэнка.

— Даже так?

— Конечно, если мне повезет и Бог поможет.

— Он грязный подонок. Думаю, он имеет в виду именно то, что пообещал. Он убьет ее, если вы не скажете ему, где находится золото.

— О, я уверен, что он так и сделает, майор Воген. Просто уверен. Вы мне не сможете рассказать ничего нового о Фрэнке Берри. Мы работали с ним вместе достаточно долго.

— А в чем была причина раскола?

— Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. — Он вздохнул и почесал в затылке. — Полагаю, я тот самый человек, которого вы могли бы назвать старомодным революционером. Я использую силу, когда меня вынуждают, но мне больше нравится сидеть за столом и вести переговоры.

— А Берри?

— Он совсем иной. Фрэнк одержим идеей непорочности насилия. Он считает, что цель оправдывает средства.

Снова наступило молчание. Потом я спросил:

— Вы скажете ему то, что он хочет знать?

— Думаю, нет.

— Так, значит, не скажете.

Его улыбка была естественной и приятной, и я вдруг понял, насколько привлекателен этот человек.

Я спросил:

— Как же вы могли работать с таким человеком, как Берри, и ему подобными? С людьми, которые считают, что можно устраивать массовую бойню? Убивать женщин, детей и всех, кто подвернется под руку?

Он вздохнул и снова почесал в затылке. Это был его характерный жест.

— Видите ли, майор, революционеры, как и прочие люди, бывают хорошими, плохими и безликими, ни то ни се. Думаю, что вы и сами встречали нечто подобное в послевоенное время. У нас есть свои анархисты, люди с бомбами, которые просто хотят все разрушить, и один-два таких, которые считают, что имеют законное оправдание своим уголовным действиям.

— Такие, как Берри?

— Может быть. У нас также есть большое число смелых и честных людей, которые посвятили свои жизни идеалам свободы.

Я ничего не нашел в ответ на это, кроме общей фразы:

— Полагаю, что все зависит от точки зрения.

— Вы знаете, я был знаком с вашим дядей, Майклом Фитцджеральдом из Страдбелла. Вот это был человек!

— Который не знал, когда ему прекратить борьбу.

— Да, но что он сказал бы о вас? — Он зажег еще одну спичку, поднес к трубке и насмешливо взглянул на меня поверх очков. — Вы же нечистый на руку торговец оружием, только и всего. И что теперь вы собираетесь делать, хотел бы я знать?

Это был опасный вопрос, но меня выручило то, чего я меньше всего ожидал: три раздельных удара в потолок над нашими головами. Бинни немедленно проснулся, а Корк вскочил и поднялся по лестнице, стоящей в углу.

Бинни спустил ноги с койки на пол и провел рукой по волосам.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я.

Корк спустился с лестницы и вернулся к столу.

— Все в порядке, — сказал он. — Пора идти.

Бинни непонимающе смотрел на него:

— Что это значит?

— Ты возвращаешься в Страмор, Бинни, — терпеливо объяснил он. — И я с тобой.

Бинни обернулся ко мне:

— Кто из нас спятил, я или он? Разве не половина всей британской армии шарит здесь по холмам, разыскивая нас?

— Верно, — ответил ему Корк. — Но когда все сельские дороги запружены парашютистами, кто обратит внимание на еще двоих таких же?

Он прошел в другой конец комнаты, взял одну из униформ и бросил ее на стол. Потом порылся в одном из ящичков и выудил оттуда две короны — майорские знаки различия.

— Прицепите это к вашим погонам, и вы обретете свой прежний чин, майор. А ты будешь только капралом, Бинни. С твоей наружностью ты не слишком-то сойдешь за британского офицера.

Бинни безнадежно пожал плечами. А я спросил у Корка:

— Хорошо, каков же план?