День револьвера

— В ней течет китайская кровь, по меньшей мере, наполовину, — медленно произнес Хавчик. — Тут сомнения быть не может, я до войны жил во Фриско и навидался изрядно её сородичей. Но при этом она превосходно разбирается… в найтморлендской чайной церемонии. В разговоре упомянула кусты из-под Фудзиямы, а не из-под Дабешаня или Желтых гор и чай выбрала порошковый. Либо эта юная леди настолько великий мастер гунфу ча,[3] что знает все не только про китайские, но и про заморские чайные традиции, либо… — гном не договорил, принявшись поглаживать бороду. Ожесточенно, я бы добавил, поглаживать — после каждого движения вниз на полу прибавлялась пара-тройка волосков.

— Ты хочешь сказать… — я не договорил, надеясь, что Мак поддастся на провокацию и закончит все-таки свою мысль — поскольку мои собственные идеи сейчас пребывали где-то не ближе луны.

— Заметил, что юная леди не сняла шляпу?

— И очки, — поддакнул я.

— В таких гляделках пару лет назад здесь щеголяли даже орки. Кто не мог купить настоящие, брали обычные стекляшки, — Хавчик усмехнулся, — и коптили. А что плохо видно — так для орка лишний повод ввязаться в драку только радость. Кстати, — добавил он, — противосолнечные очки изобрели в Китае.

— Я думал, это сделали гномы.

— Мои сородичи больше склонны усовершенствовать чужое, чем придумывать свое.

— А к переселениям твои сородичи как, склонны?

— Все, что мисс Вей сказала про переселенцев, — правда! — Мак даже не стал делать вид, что не подслушивал наш разговор от первого до последнего слова. — Они проезжали мимо больше года назад. — Гном выдернул очередной волосок и скривился. — Год и два месяца, — уточнил он. — Боковая ветвь рода, — дальше последовало непроизносимое гномское слово из сплошных согласных. — Хотели основать свой род, а если бы повезло, то и клан.

— И что же с ними случилось?

— У тебя проблемы с памятью? — осведомился Хавчик.

— Нет…

Хоть я и не взялся бы сейчас точно вспомнить, чем именно занимался год и два месяца назад, но что ни про каких гномов-переселенцев при этом сын миссис Ханко знать не знал, слышать не слышал — это был, что называется, краеугольный факт.

— Я же сказал: все, что девушка рассказала про переселенцев — правда!

— А-а-а… стой, — опомнился я. — Она ведь сказала, что никто так и не знает, чего с ними приключилось.

— Правильно, — одобрительно кивнул Мак. — Именно это с ними и случилось.

Оглядевшись по сторонам, я, к своему величайшему сожалению, не обнаружил кого-нибудь подходящего моему сиюминутному настроению — а конкретно: федерального чиновника за письменным столом и плакатом с большой жирной надписью: «В гномоненавистники записывают ЗДЕСЬ!»

— А выяснить, что с ними приключилось, хоть кто-то пытался?

— Ну разумеется. Нарви Эйхайм, — в голосе гнома появилась какая-то тягучая напевность, — мешок золотых клялся вручить отважному, что тайну Сгинувших-в-горе раскроет.

— Мешок? — недоверчиво уточнил я. Данная мера объема у меня в голове как-то больше вязалась к зерну, муке или цементу.

— Ну, мешочек, — уже обычным тоном ответил Хавчик. — Шестьсот долларов на ваши деньги. Да и, кажется, — озадаченно добавил гном, — с тех пор он уже два раза повышал награду… или три?

— Случаем не потому, что бесследно исчезала очередная партия раскрывателей тайны?

— Нет, — и, прежде чем я успел обрадоваться, Мак остудил мой пыл, уточнив: — раскрыватели пропадали куда чаще.

— Полагаю, — заметил я, — слез по ним особо никто не лил.

В Запретных Землях и так не просто выжить, ну а чтобы сунуться в пещеры, где уже бесследно сгинуло несколько сот гномов — и нанятая ими охрана! — нужно было быть, на мой взгляд, совершенно исключительным бараном. Даже за шестьсот долларов… плюс два или три повышения. Хм, интересно, а сколько там будет в итоге-то?

— И сколько же награда сейчас? — как можно более безразличным тоном спросил я.

— Больше тысячи.

— Большие деньги…

— Не малые, — согласился Хавчик. — Но жизнь стоит дороже.

Это еще смотря чья жизнь, подумал я. За некоторых зеленошкурых, к примеру…

Тут я вспомнил, что вообще-то собирался спросить Хавчика, не видал ли он, куда скрылась одна жирная гоблячья туша, и уже даже начал открывать рот… но почему-то задал совсем другой вопрос.

— А по какому случаю с утра под окнами гремело как на 4 июля?

— Ты про стрельбу? Это Шарго в очередной раз, — гном усмехнулся, — решил испытать на прочность Адских Сестричек. Собрал почти всю свою банду… две дюжины головорезов против трех. А все равно, ставки были семнадцать к семи.

— То есть шериф не был фаворитом заезда?

— В очередной раз…

Хавчик достал потрепанный блокнот и толстый карандаш, сделанный, судя по нечетким следам зубов, из легендарного алмазного дерева. Как в детской считалке: бобер грыз-грыз, не догрыз, гном жевал, зубы сломал, а тролль пришел и в порошок растолок.