День Рожденья – Запрещамбель!

Все подошли к столику. Афанасий Иванович уселся на венский стул, открыл ящик стола и достал плоский деревянный ящичек. В ящичке лежали свежеотпечатанные билеты на экскурсию с отрывными корешками. Ловко макая перо в чернильницу, смотритель писал фамилии и имена и пропечатывал корешок печатью в виде кошачьей лапки, приговаривая:

– Билеты, пожалуйста, предъявляйте контролеру. Спасибо, следующий. Ать-два!

Когда все билеты были надписаны и высохли, гости стали крутить головами в поисках того самого контролера. Пока наконец кто-то не осмелел и не спросил:

– А кто же контролер?

– Это я, др-рузья! – возник Афанасий Иванович, улыбаясь эффекту произведенной им шутки. Прошу, ваши билеты.

Так же виртуозно оторвав корешки у билетов, смотритель уставился на котенка, который спал на руках у Дубовицкой.

– Э-м-м… Безбилетный пассажир-р?

– Это котенок, – выступила Синичкина. – Его Петя спас.

– Спас? – лицо его сделалось серьезным. – От чего?

Все наперебой стали рассказывать о схватке с собаками, Горшков стоял в стороне и смущенно теребил нос.

– Гм… Но ведь это совер-ршенно меняет дело. Позвольте, – Афанасий Иванович взял котенка и мягко забормотал. – Ну как тебя угораздило туда пойти? Без сопровождения взрослых… Ай-яй-яй…

– Минуточку, др-рузья. На сцене появляется… блюдце молока! – он открыл дверь в чулан, нырнул внутрь, зазвенела посуда, заплюхало наливаемое молоко. – Посиди здесь, и никаких больше фокусов! Смир-но! Кр-ругом! – послышалось из-за двери, и Афанасий Иванович вновь возник с широченной улыбкой на усах. Подойдя к Горшкову, он почтительно кивнул головой.

– Благодар-рю вас, молодой человек, – и едва заметно подмигнул. После чего последовал приглашающий жест.

– Ага, чулан есть, – подумал Горшков.

– Прошу вас, дор-рогие дррузья. Экскур-рсия начинается. Шагом марш! Ать-два! – и смотритель зашагал вперед с выправкой генерала. Ребята гуськом потянулись за ним.

– Как же, начинается – шепнул Горшков и, схватив за рукав Хомякова, скользнул в дверь. Тот от неожиданности даже не пикнул.

Первым делом Горшков осмотрелся. Чулан был заставлен сломанными стульями и прочим хламом, котенок лакал молоко из блюдца. Горшков притянул к себе Хомякова и, знаком приказав тому молчать, заговорщицки зашептал:

– Хома, короче, слухай сюды. Мы с тобой теперь спецназ. Место это подозрительное, и Иваныч этот очень подозрительный. В общем, надо тут все обшарить, носом чую приключения. План такой…

– Не-е, ты что, – затянул Хомяков. Попадет, родителей вызовут.

– Да ладно тебе! Что мы там будем ходить – скукота же. Мы сами тут все обшарим, а потом ка-ак выскочим откуда-нибудь!

– Не-е, Петька, я не хочу, – нудел Хомяков. – Да и Светлана Евгеньевна за нас отвечает. Ей тоже попадет, если с нами что случится.

Этот аргумент, казалось, подействовал на Горшкова. К тому же Хомяков явно не хотел быть спецназом и тянул его за рукав обратно.

– Короче, Хома, делаем так. Сейчас чуток ждем, пока они в следующую комнату не перейдут. Ты идешь, а я останусь. Разнюхаю тут все. Только смотри, не сдай меня, – Горшков показал увесистый кулак.

– Ла-адно.

– Пошли, они уже в другой комнате.

V

Тем временем группа под руководством Афанасия Ивановича перешла в другой зал. Он был гораздо меньше предыдущего, на стенах висели шкуры, рога, старинные ружья и сабли, у стен темнели шкафы с хрусталем. Посередине стоял овальный ореховый столик, вокруг него несколько кресел с подлокотниками. Черный, метровой высоты зев камина прикрывала низенькая решетка, по бокам висели разнообразные крючки и кочережки для ворошения углей. Афанасий Иванович разглагольствовал:

– Здесь Илья Антонович написал свои лучшие, по мнению критиков, произведения. Кстати, я не упомянул самого главного (а вы и не спросили) – он был детским писателем. Манера письма его была весьма изощренной. Он, сидя в этом самом кресле, диктовал рассказы карлику-пигмею, привезенному из Папуа-Новой Гвинеи. Который, стоя вон за той конторкой, процарапывал их на специально подготовленных медных дощечках. С поразительной для пигмея скоростью. После чего машинистка перепечатывала набело. Здесь написана повесть для подростков «Бирюлёвый Хмыщ», цикл рассказов: «Бузька и Капитан Чернозуб», «Похождения щенка Чапы» и сделаны наброски к роману «Тыц»! Никаких редакций и правок – все сразу набело! – с гордостью сообщил хранитель, вытащил невесть откуда трубку и закурил ее. – А теперь – ать-два! – готовьсь…