День рождения

После уроков девочки опять собрались в спальне. Мака пощупала рукой липкий сверточек в своем кармане. Это были конфеты. Это» были леденцы. Мака думала о том, что вечеров все заснут, погаснет противная тусклая лампочка под потолком. Тогда она спрячется с головой под одеяло, поплачет и пососет милые шершавые леденцы.

День тянулся серый и бесконечный. Его разрывали на куски громкие звонки на уроки, на обед, на прогулку. Все было по звонкам. Звонки врывались в комнаты, метались и дребезжали под высокими потолками, пугая девочек. Леденцы растаяли в Макином кармане. Розовая бумажка раскисла. Перед ужином Мака положила сверточек под подушку на кровати, которую ей отвели.

В длинной столовой стоял туман от сырости, от холода и оттого, что в большом баке тут же кипела вода. Вонючая ложка царапала Атаке рот. Жестяная кружка обжигала руки. Ужин кончился, и, наконец, можно было ложиться спать. В дверях спальни Мака натолкнулась на Ольгу Карловну. Она выходила из двери, облизывая пальцы и сжимая что-то в руке. Шипя и шаркая ногами, Ольга Карловна скрылась в коридоре.

Мака быстро разделась и юркнула под одеяло. Холодные серые простыни обняли Маку.

Жесткая подушка почему-то лежала боком. Мака, зажмурив глаза, сунула руку под подушку. Свертка с леденцами там не было.

Глава XXVI. Шершавые леденцы

— Мария Черкасова, — сказала начальница, входя в класс.

«Кто это? — подумала Мака. — Кто это Мария Черкасова?» — И вдруг вспомнила. Это она сама Мария Черкасова. Мака встала.

Рядом с начальницей стояла, оскалив зубы, Ольга Карловна.

— Как ты смела говорить своей классной даме такие слова? — всплеснула руками начальница.

— Ведь это правда, — сказала Мака. Она чувствовала, как в ней все дрожит и как одна нога подпрыгивает на полу, но все-таки она, запинаясь и вздыхая, рассказала все. Как она встретила Ольгу Карловну около спальни, как Ольга Карловна облизывала пальцы… Как на следующий день она увидела, что Ольга Карловна сосет леденец и вынимает другой из розовой бумажки… Как она подошла к Ольге Карловне и сказала: «Отдайте мои леденцы».

Кажется, все это было так ясно, все было правдой. Мака была уверена, что сейчас Ольга Карловна вынет из кармана розовый пакетик, отдаст его Маке, и все будет хорошо.

И вдруг… Ольга Карловна сделала на своем лице что-то вроде улыбки.

— Да-а, эта девочка лгунья. Весь класс, знает, что я не разрешаю держать в спальне сладости. В спальне ни у кого не бывает сладостей. Нет. Ни у кого.

— А я… — хотела все объяснить Мака.

— Что такое? — строго посмотрела на Маку начальница.

— Этот ребенок не умеет говорить правду.

Начальница подняла руки и посмотрела на потолок.

— Ты сейчас же извинишься перед Ольгой Карловной. Слышишь?

— Я говорю правду, — прошептала Мака. — Я говорю правду. Ольга Карловна взяла мои леденцы!

Девочки зашумели. Ольга Карловна совсем втянула шею в плечи. Начальница от изумления даже опустилась на стул.

— Скверная девчонка! Ольга Карловна, вы оставите ее без обеда.

Начальница поднялась и, тяжело ступая, вышла из класса.

Ночью в спальне девочки держали совет. Закрывшись одеялами, сидели они, собравшись на нескольких кроватях в углу комнаты. Белые пятна лунного света лежали на полу. Темнели, как решетки, оконные рамы. За окном на страже стояли деревья.

— Ее надо убить, — сказала Лисичка, девочка с рыжим пухом на голове, и погрозила тонкой рукой. Все испугались. Это было слишком страшно.

— Ну, что бы сделать? — простонала, чуть не плача, девочка, у которой были красные пятна на щеках. Она часто кашляла и закрывала рот подушкой. Долго совещались девочки. И, наконец, они придумали.

Как-то утром, очень рано, принесли из зала в класс поломанный стул. У него не было сиденья. Круглая дырка была вместо сиденья. С кафедры убрали стул, который на ней стоял. Где-то в чулане разыскали сиденье от маленького стула. Крест-накрест перевязали поломанный стул двумя нитками, и на эти нитки положили маленькое сиденье. Осторожно внесли этот стул на кафедру. Под стул поставили круглую мусорную корзинку и сели на места.

Вошла Ольга Карловна. Урок начался.

Тощая, как щепка, стояла Ольга Карловна и писала на доске буквы. Вдруг кто-то из девочек не выдержал и тихонько фыркнул. Ольга Карловна мгновенно обернулась.

— Кто смеется? — разинула она рот. — Черкасова?

Мака встала. Ей было очень смешно, и она улыбалась во весь рот.

— Я не смеюсь, — сказала она и засмеялась.

— Ах, ты не смеешься? Ты не смеешься? Сейчас ты будешь смеяться! — И Ольга Карловна кинулась на кафедру.

Открыла журнал, обмакнула перо в чернильницу… Все замерли. Ольга Карловна села. Раздался треск. Нитки порвались. Сиденье провалилось. Ольга Карловна опустилась в мусорную корзинку. Торчали вверх ее тонкие ноги в плохо натянутых чулках…

Весь класс был оставлен без обеда.

Глава XXVII. Подснежник

Мака часто просыпалась ночью. Ей снилась мама. Проснувшись, Мака плакала. «Может быть, если бы я шла быстрее, мама не ушла бы без меня», — думала Мака.