День рождения

Он зато о нас помнил всегда.

Мы забот его будем достойны,

Чтоб стыдиться нам не пришлось…

Он всю жизнь прожил так беспокойно,

Чтобы нам спокойно жилось!

Мака замолчала, а откуда-то издалека долетел отзвук ее голоса. И потом стало совсем тихо: Мака повернулась и пошла по сцене. Было так тихо, что, вероятно, все слыхали, как у нее бьется сердце. Мака шла и придерживала рукой сердце, чтобы оно не выскочило.

- Сюда, сюда, - услыхала она. Приветливо блестели знакомые серые глаза военного.

- Ну, молодец! - сказал он. - Молодец!- Он опять привел Маку в маленькую комнату. Мака выпила полный стакан воды и только тогда пришла в себя.

Дверь открылась. Вошел человек в очках, в кожаной куртке, с очень черными волосами.

- Товарищ Черкасова, - сказал он. - Я хотел бы, чтобы вы дали мне ваши стихи… Мы их поместим в газете…

- Пожалуйста, - сказала Мака и протянула ему листок бумаги. Рука у нее немножко дрожала. - Это ничего, что я его помяла?

- Ничего, - сказал человек в очках. - Мы ведь его перепечатаем. - И он ушел.

«Ну что ж, - подумала Мака. - Пусть печатает. Только как же это я забыла спросить, в какой газете?… Ну, все равно».

Маке было все равно, потому что уже в школе взяли ее стихи для стенной газеты… Ну, пускай, еще в одной газете напечатают.

ГЛАВА L

НОМЕР ГАЗЕТЫ «ПРАВДА»

Прошло несколько дней, снова потекла в школе ровная жизнь. Снова начались уроки. Снова звонили звонки…

Анастасия Евгеньевна, учительница математики, быстро вошла в класс. Как-то странно взглянула на Маку.

- Черкасова, - сказала она, смотря поверх пенсне. - Черкасова. Иди в учительскую. Тебя зовет Вера Николаевна.

Мака встала, вопросительно глядя на Анастасию Евгеньевну. «Как же урок? - думала Мака. - Ведь уже был звонок. Новые задачи по алгебре…» - Мака медленно сложила тетради.

- Не копайся, - строго сказала Анастасия Евгеньевна, - иди скорее.

По классу пронесся шепот.

Мака поглядела на разинутый рот Лисички. Пожала плечами, вышла из класса и пошла наверх в учительскую.

Странно было идти по коридору во время урока. Пустой коридор выглядел необыкновенно. Блестели стены, выкрашенные масляной краской. В углах стояли кружевные мусорные корзинки. Из классов доносились голоса учителей.

Вот слышен чуть скрипучий голос Любови Конрадовны. Это природоведение у четвероклассников…

Вот веселый басок Антона Александровича.

Физика в седьмом классе… Разлетающиеся лепестки электроскопов…

«Зачем это Вера Николаевна меня зовет?» - думала Мака.

Няня подметала лестницу. Она подгоняла большой щеткой желтую гору опилок.

- Что, нашалила? - Няня исподлобья посмотрела на Маку. Няня знала, что в учительскую вызывают шалунов. Но Мака ничего не ответила няне. Она знала, что никакого проступка за ней нет.

Минуточку она задержалась у белой двери учительской. Потом надавила ручку. Заглянула в щелку. Вера Николаевна была в комнате одна и смотрела в окно. Дверь в кабинет директора, который помещался рядом, была открыта. Никого больше в учительской не было. Чья-то мягкая легонькая шубка лежала на ручке кресла. Мака вошла в учительскую.

Синели моря и океаны на знакомой немой карте мира. Со шкафа смотрел глобус, нагнув свою умную голову. На столе стоял графин, стакан с недопитой водой. На зеленом сукне около стакана темнела лужица.

Вера Николаевна повернулась, услышав Макины шаги. Она повернулась к Маке лицом, на щеках у нее расплылись красные пятна. В руках она держала газету.

- Маша, - сказала она. - Я тебя позвала… - И остановилась. Голос у нее дрожал. Вера Николаевна очень волновалась.

Мака крепко сжала руки. Ей почему-то стало страшно.

- Маша, - еще раз начала Вера Николаевна. Она протянула руки с газетой к Маке. - Вот в этом номере газеты «Правда» напечатаны твои стихи. Посмотри.

Мака схватила газету: на третьей странице, посередине столбца, она увидела свои стихи.

«Ленину», - было напечатано крупными буквами. И все стихотворение аккуратным столбиком сползало вниз.

А под стихотворением было напечатано: «Мария Черкасова, ученица Харьковской школы № 1».

Мака подпрыгнула.

- Ой! - сказала она. Бросила на стол газету и повисла на шее у Веры Николаевны.

Но почему-то Вера Николаевна разжала на своей шее Макины руки. Почему-то у Веры Николаевны продолжали дрожать губы.

- Ты понимаешь, девочка, это центральная газета. Это газета, которую читают все люди в Советском Союзе. Ты понимаешь?

Ну конечно, Мака все это прекрасно понимала. Почему же так волновалась Вера Николаевна?

- Каждый человек может, читая эту газету, увидеть твои стихи. Девочка, ты понимаешь? Каждый человек!

Мака испуганно смотрела на Веру Николаевну.

- Ну, и вдруг где-нибудь, в каком-нибудь городе, эту газету увидела твоя мама…

Маке стало холодно. Потом сразу стало жарко.

И вдруг у нее за спиной, там, где была дверь в кабинет директора, раздался тихий голос.

- Мака, - сказал этот голос.

Мака пошатнулась и руками закрыла свое лицо.