День рождения Лукана

– Моя невеста целомудренна и воспитана в строгих правилах, о цезарь! – ответил Лукан с поклоном. – Поверь, я бы не таил ее, если бы не правила ее дома, согласно которым сам я лишь изредка имел удовольствие лицезреть ее. Но теперь моя победа открыла нам путь к ничем не стесняемому блаженству. В ближайшее время состоится наша свадьба, и ты будешь первым из приглашенных, если, конечно, согласишься почтить нас.

– Что ж… Я всегда рад, если могу сделать приятное другу, – ответил Нерон. – Тем более, как знать, может быть, и мне в ближайшем будущем богами суждено подобное счастье.

Полла заметила, как при этих словах забегали глаза у окружавших цезаря людей.

– Да пошлют тебе боги то, чего ты желаешь, о божественный! – произнес кто-то в толпе, и несколько голосов подхватили высказанное пожелание.

После победы Лукана на Нерониях началась ускоренная подготовка к его свадьбе, назначенной, после многочисленных гаданий и исчислений, на седьмой день до июльских календ, на праздник Фор туны. К свадьбе Нерон подарил Лукану новый роскошный пригородный дом на Эсквилине, в самом начале Ламианских садов, за Сервиевыми стенами. Ввиду ожидавшегося присутствия множества важных гостей было решено, что невесту будут забирать не из скромного фиденского дома Аргентария, а из более представительного римского дома его дочери. Впрочем, для цезаря и этот дом был слишком скромен, поэтому основное празднование, в его присутствии, переносилось на второй день и должно было совершаться уже в доме новобрачных.

Все приготовления, касавшиеся Поллы, тоже вышли на иной уровень. В их жизнь вошло новое лицо – сваха-пронуба, распоряжавшаяся всеми действиями со значительностью полководца, определяющего стратегию наступлений. Ткани, предназначавшиеся для свадебных нарядов, уже не вытаскивались из бабушкиных сундуков, как было всегда в жизни Поллы, когда ей полагались обновки, а покупались в лучших лавках Города. Поллу таскали по этим лавкам до изнеможения, она с удивлением и восторгом смотрела на переливающиеся в руках торговцев пурпурные и белоснежные потоки тканей. Эти потоки на мгновение окутывали ее, сравнивались, оценивались, в конце концов выбирался один, застывавший в виде небольшого свертка и перекочевывавший в корзину сопровождавшей их рабыни.

Выбирались и драгоценности. Это были уже не те скромные сережки с жемчужинками, с которыми она рассталась, а тонкие, искусной работы, золотые цепи, змеевидные браслеты, таинственно мерцающие драгоценные камни.

4

В день, предшествовавший свадьбе, Полла посвятила своих кукол, в которых давно уже не играла, домашним богам, а потом надо было ехать в Город, где ей предстоял еще один знаменательный обряд: посвящение платья в храм Фортуны-Девы на Бычьем рынке. Собираясь в этот путь, Полла пыталась осознать, что навсегда покидает дом, в котором выросла. Она прошлась по привычным комнатам, немного посидела в саду, где ей знаком был каждый кустик, каждый цветок. Глядя на трепещущие тени ветвей, следя за кружением мух, копошением пчел в цветах, слушая щебет проносившихся ласточек, она думала, что должна бы чувствовать грусть, но грусти не было. Было ожидание новой светлой жизни. Эту грусть она ощутила только годы спустя, когда, блуждая по закоулкам памяти, вновь и вновь обходила дедовский дом, любовно касаясь каждого камня.

В доме матери, который был для Поллы уже совсем чужим, она провела одну, почти бессонную, ночь. От волнения сон не шел к ней, она ворочалась на непривычной постели, забываясь ненадолго, но вскоре опять просыпаясь. Кажется, ей что-то снилось, но, проснувшись, она не могла вспомнить, что именно.

С утра ею занялись служанки матери. Полла всегда была чистоплотна – в доме бабушки Цестии иначе и быть не могло, – но по тому, сколько времени было потрачено на приведение в подобающий вид ее тела, с использованием различных душистых притираний на основе бобовой и рисовой муки, смолистых мазей для вытравления волос, благовонных масел, она почувствовала некоторую неловкость и показалась себе замарашкой. Впрочем, бабушка всегда учила ее, что слишком много внимания уделяют своему телу только непотребные женщины. Она поделилась своими сомнениями с матерью, но та лишь рассмеялась и потрепала ее по щеке:

– Сегодня главный день твоей жизни, глупышка! Сегодня все это можно и нужно!