День рождения Марины

Марина не понимала, почему, но именно сегодня разговор с матерью не вызывал у неё никаких эмоций, кроме глухого раздражения. Вот бесит – и всё тут!

Она рывком села на кровати и, прищурившись, посмотрела в одно из окон своей огромной спальни, за которым потихоньку занимался погожий зимний денёк. Сразу вспомнился «сукин сын» Пушкин с его «морозом, солнцем и прелестным другом». Вот он-то, поди, жену не бросал одну с детишками. Нормальный мужик был. Правда, умер как-то глупо… И рано. А её, Маринин, бывший жив – живее всех живых. Вон – ребёночка ждут со своей Соней… А ей, Марине, даже краткосрочным романчиком не похвастаться.

– Да, мам, приедут гости вечером. Да, знаю, что все не празднуют. Ну, а я праздную. Могу я хоть как-то выделиться, в конце концов? – последнюю фразу она проговорила дрожащим от беспомощной злости голосом. Дальше скрывать свою досаду у неё не получалось.

К счастью, мудрая и деликатная мама умело сделала вид, будто ничего не происходит. «Чтобы не нарушать атмосфЭры», – всегда снисходительно поясняла она, если её, бывало, хвалили за неконфликтность и толерантность. С ней и правда совершенно невозможно было поссориться, если она сама того не хотела. Впрочем, если бы Маринин папочка не был таким самодуром, постоянно изобретающим всё новые и новые способы устроить домашнюю склоку буквально на пустом месте, глядишь, и не прослыла бы мамуля таким уж «гением такта», как её окрестили подруги.… О, как прекрасно натренировал папуля свою верную подругу жизни с сорокапятилетним стажем держать удар и делать хорошую мину при плохой игре!

Мама принялась рассказывать бородатую, но «очень забавную» историю про Маринин первый день рождения и даже рассмеялась в голос, развеселила сама себя давними приятными воспоминаниями. Дочь почти не слышала её, лишь изредка отвечая «да» или «нет».

По правде говоря, Маринины мысли были заняты невидимыми глазу птицами, которые резвились и чирикали под гигантским эркерным окном в противоположном конце комнаты, которое она всегда занавешивала на ночь. И откуда они здесь взялись этим студёным февральским утром? Разве не упорхнули на юга? Снегири если только… Да, точно, снегири. Как раз в этом углу участка у Марины росла раскидистая рябинка. Наверняка прилетели полакомиться сочной ярко-красной ягодой.

Марина поспешно стряхнула с себя сонное оцепенение и поставила ноги на пушистый прикроватный коврик. Затем, всё ещё рассеянно слушая маму, набросила на себя шёлковый домашний халат цвета тёмной оливы с благородным пепельным оттенком (тон в тон совпадающим со стенами спальни) и подошла к зашторенному окну, откуда доносились оживлённые и суетливые птичьи диалоги. Она дёрнула в разные стороны тяжёлые глухие портьеры и… Никого не увидела. Ни единой птичьей души. Вокруг, сияя и переливаясь на утреннем солнце, лишь белели пушистые сугробы, словно вылепленные из сахарной ваты.

На душе внезапно стало радостно и празднично, словно в далёком детстве.

«Ну, зачем я так с мамой? – рассердилась Марина сама на себя. – В конце концов, она единственный человек, кому можно безусловно доверять».

– Пока, мамулечка, – пожалуй, чересчур ласково попрощалась она, всё же исхитрившись в самый последний момент взять себя в руки. – Что? Нет, Гриша пока не поздравлял. Хотя и не позвонит он, наверное. С чего это вдруг ему бывшую жену поздравлять? Развелись – значит развелись. Нет. Нет. Ты не волнуйся, очень тебя прошу, моя дорогая. Всё. Пока. Пока!

Марина с облегчением положила телефон в карман халата. «Надо было сказать матери «целую», ей наверняка этого хотелось», – запоздало спохватилась она, натренированным движением накидывая шёлковое тёмно-коричневое покрывало на разобранную половину кровати.

2

Очутившись в роскошной ванной комнате с баснословно дорогими хрустальными умывальниками, мраморными полами и позолоченными кранами, она начала с придирчивым интересом рассматривать своё лицо в увеличивающем зеркале. С этого жизненно важного процесса начиналось каждое её утро. Сейчас Маринино внимание привлекло крохотное красноватое пятнышко на щеке, и она, включив дополнительное освещение, долго и сосредоточенно исследовала предмет. Затем наморщила лоб, вытянула губы, немного кривляясь; провела пальцем под глазом, натягивая кожу и как бы разглаживая морщинки. Потом грустно вздохнула, снимая халат и вешая его на крючок, и открыла прозрачную дверь душевой кабины.

Марина любила принимать душ по утрам. Именно душ, а не ванну. Он будоражил, тонизировал, настраивал на трудный день. А ванна – это для неженок, которым приносят кофе в постель их мужья.