День рождения мертвецов

— Хватит меня подначивать, Эш Хендерсон, ты прекрасно знаешь, что Кети вышибли из школы. Скажи мне, как я могу заниматься воспитанием, когда ты таким дерьмом занимаешься?

Откуда-то снизу послышался голос доктора Макдональд:

— ЭШ? ЗАВТРАК ПОЧТИ ГОТОВ. ЧАЮ ХОТИТЕ?

— Я прекращаю разговор, Мишель. — Я натянул второй носок.

— И это что, твой ответ на все? Сбегаешь. Ты не можешь взять Кети и не сказать мне!

— Взять? Я никого не брал. Какого черта ты…

— Безответственный засранец. И почему я подумала, что ты изменился?

— Кети не с тобой? — Скрутило живот.

— Я вообще не понимаю, почему я должна беспокоиться, ведь ты…

— Мишель! Ты не могла бы заткнуться на пару секунд. Где Кети?

Пауза.

— Она у тебя дома.

— Нет, ее нет там.

— Она пишет в записке, что…

— У меня там все заколочено — затопило все, и меня там не было со вчерашнего утра. Как ты могла выпустить ее из ноля зрения?

— Эш? — На другом конце линии послышался глухой удар. — О господи, а что, если она убежала? Что, если она сбежала, как Ребекка? Что если мы больше никогда не увидим нашу девочку?

Нет. Только не это. Только не снова. Я сглотнул:

— Ты сказала, что она оставила записку.

— О господи, Эш, что, если она убежала?

— Записка, Мишель! Что она в ней написала?

— Я накричала на нее, когда пришла домой. А что мне было делать, когда ее из школы выгнали!

— Она, наверное, дуется на нас, наказывает за то, что мы не встали на ее сторону в этом деле со школой. Кети, скорее всего, дома у кого-нибудь из ее друзей. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть она будет у друзей! — Прочти мне эту чертову записку!

— Я накричала на нее…

— Мишель, успокойся, пожалуйста, и…

Стук. Дверь распахнулась.

В холле стоит доктор Макдональд, в синем передничке поверх ее обычных полосатой блузки и джинсов. Держит в руках чашку чая.

— Подумала, что вы могли бы… — Ее щеки покрылись румянцем, а глаза полезли на лоб. Уставилась на меня.

А на мне не было ничего, кроме нары носок, и телефон к уху прижат.

— Ой! — Она резко развернулась. — Извините… Я… Завтрак на столе…

Натянул на себя брюки:

— Да отвечай же, черт возьми!

С другого конца линии гудки, гудки, потом:

— Олдкасл четыре девять шесть ноль три два семь? — Мужской прокуренный голос.

— Кети у вас? Кети Хендерсон?

В голосе появились неприятные нотки:

— Кто это?

— Ее отец. Мне нужно поговорить с ней, немедленно.

Кого она хочет надурить? Второй раз за неделю придуривается, как будто мы идиоты.

— Так вы ее отец, да? Великолепно. Можете гордиться своей работой. В прошлый раз, когда она у нас оставалась, она сперла пятьдесят фунтов у меня из бумажника, скажите спасибо, что я не позвонил в полицию!

Кажется, в среду я говорил с кем-то другим…

— А где отец Эшли?

— И еще кое-что. Если она не отстанет от моей дочери, я буду вынужден…

— Где он?

— Здесь. Я отец Эшли, и хочу вам сказать, что ее успеваемость в школе стала значительно лучше, после того как ваша чертова Кети перестала шляться за ней.

Я уставился на дисплей мобильника:

— Но… она была у вас в среду вечером.

— Ее рядом с нашей Эшли уже три месяца не было. Или пусть все так и остается, или я…

Бросил трубку.

Три месяца…

Натянул рубашку. Снова набрал номер мобильника Кети. Ну, давай же. Давай…

Голосовая почта. То же самое, что и три последних раза:

— Кети, это твой папа, куда ты подевалась, черт возьми? Твою мать уже тошнит от беспокойства!

Влез в ботинки, схватил куртку и побежал вниз по ступенькам.

Доктор Макдональд ждала внизу, на ней все еще был надет синий передник.

— Ну что, все в порядке, а я сделала вам омлет, вы не против, там ветчина, и грибы, и немного сыра, и еще есть бекон, апельсиновый сок и круассаны…

Я продолжал идти к двери, на ходу застегивая рубашку:

— Мне нужно идти.

— Вы не любите омлет, я так и знала, нужно было приготовить блинчики, я умею, всего одна минута? Эш?