День рождения мертвецов

Теперь удар наотмашь. Из подоконника полетели щепки — пернач прорубил дерево и врезался в штукатурку как раз в том самом месте, где должна была находиться моя голова, если бы я не отшатнулся в сторону.

Быстрый и сильный.

Еще один удар, и коллекция книг в бумажных обложках разлетелась в разные стороны — бумажные крылья трепетали, опускаясь по спирали на пол.

Я нырнул влево и, схватив охапку одежды из кучи грязного белья в углу, швырнул ее в Мистера Боль. Носки, трусы, футболки — не самое смертельное оружие, но если бы они отвлекли ублюдка хотя бы на пару секунд…

Футболка зацепилась за оперенье — ткань затрещала, как огонь, — и чертова хреновина врезалась в раму кровати.

Я, как спринтер, вскочил на ноги и бросился вперед, целясь прямо ему в живот. Мне удалось опрокинуть его в платяной шкаф. На этой дистанции труба бесполезна. Ха, уже не так круто, как кажется? Одно дело — на расстоянии вытянутой руки. Тут ублюдок без проблем может мне голову продырявить. А если ближе? Совсем другой разговор.

В этом случае опыт победил тупую силу.

Я схватил Мистера Боль за горло и снова врезался вместе с ним в хрустнувшую древесно-волокнистую плиту. Он вонял чесноком и луком, изо рта несло кислым дерьмом. Левым кулаком — апперкот в ребра, туда же плечом, со всего маху, не обращая внимания на резкий, словно разбитое стекло, вопль моих разбухших костяшек. Один, два, три раза. Удовлетворяюще-пьянящее чувство от хруста ломающихся ребер. Если повезет, острый конец ребра пробьет этому ублюдку легкое.

Мне в ребро врезалось колено — целился по яйцам, скорее всего, но для меня это был не первый кулачный бой.

Мистер Боль дернул головой назад, потом вперед. Вот дерьмо. Я уткнулся подбородком в грудь, и глухой удар завибрировал по всему черепу, в ушах зазвенело. Ковер закачался подо мной, как палуба корабля.

Я отпустил его горло и отступил на пару шагов.

Из расплющенного месива, которое когда-то было носом Мистера Боль, пузырилась кровь, маленькие красные капли слетали с распухших губ.

— Сука! — Пернач взметнулся для очередного удара.

Да из чего он сделан, черт бы его побрал?

Да пошло оно все. Я повернулся и побежал, схватив за ручку чемодан на колесиках. Вывалился из двери спальной, захлопнув за собой дверь.

Заскочил в ванную комнату. Оторвал у ванной переднюю панель, схватил коробку с пистолетом… А дальше что? Он не заряжен, и патроны в другой коробке. Может быть, он еще и разобран, в довершение ко всему я вроде собирался его почистить? Точно — разобран. На полдюжины частей, и каждая в отдельном пластиковом мешочке — наверное, чтобы сохранить особую свежесть.

Твою мать!

Ладно, думай, думай, думай, думай!

БАМ! Зазубренный конец трубы прорубил дверь спальной — куски ДВП и картонной изоляции разлетелись по маленькой лестнице. Сраные муниципальные дома — экономят на стройматериалах…

Я схватил трубу чуть ниже перьев из болтов и гаек и резко дернул.

Что-то большое и неуклюжее ударилось о другую сторону двери. Петли не выдержали, вылетели из рамы, конструкция переломилась посредине и с шумом рухнула вниз вместе с ублюдком. Глаза навыкате. Кровь капает с подбородка. Руки хватаются за воздух… Так и вылетел.

И врезался прямо в меня, отбросив спиной на перила. Дерево прогнулось, хрустнуло и переломилось.

Мы покачались на краю, секунда свободного падения, потом — ШЛЕП. Ощущение — как будто взбесившаяся лошадь врезала копытом между лопаток. Воздух вылетел из моих легких вместе со стоном. А потом я покатился вниз по ступенькам, переплетясь руками и ногами с громадным вонючим ублюдком. Хрипя и изрыгая проклятия.

ХРЯСЬ.

Пол врезался в грудную клетку Как будто и без этого не было трудно дышать…

Господи, как больно.

Вставай. Вставай, пока он снова не начал махать этой чертовой трубой.

ВСТАВАЙ!

Я с хрипом всосал в себя воздух, закашлялся и встал на колени.

В прихожей полный разгром: ковер засыпан кусками двери и выбитыми балясинами, на свернувшихся кусках обоев следы крови.

Мистер Боль лежал на спине у входной двери, стонал, левая рука в области локтя была неестественным образом вывернута.

Выглядел он хреново.

Это хорошо.

Опираясь на стену, я встал, покачался на страдающем морской болезнью ковре, сделал пару вдохов. Шатаясь, подошел и врезал ему ногой по локтю.

Здоровяк не закричал. Он просто лежал с широко раскрытыми глазами, открывая и закрывая рот, потом схватил свою руку и прижал ее к груди:

— Аггггххххххххх…

Так ему и надо. Он мог…

Удар пришел из ниоткуда, прямо в живот, оторвав мои ноги от пола и бросив спиной о стену. Гипсокартон хрустнул, и в воздух взлетело облачко белой пыли.

Мои ноги согнулись в коленях, внутренности обожгло огнем. Я едва удержался на ногах.

Мистер Боль, со стоном поднявшись на ноги, стоял, качаясь взад-вперед; кровь и слюна капали из открытого рта. Потом он засмеялся.

Я схватился за то, что осталось от лестницы, — чтобы не упасть.

— Какого… Какого черта… тебе… надо?

Здоровяк повертел шеей, растягивая мышцы, сначала в одну, потом в другую сторону. Голос у него был глухой и какой-то мокрый: