День рождения мертвецов

Сзади заревел автомобильный гудок. Я посмотрел вперед и перед капотом «рено» увидел пустое пространство. Нажал на педаль газа и снова пристроился к заду «ауди».

— Вы слушаете «Тэй ФМ»,[7] и это был «Мистер Боунз» с песней «Сегодня ночью, детка». У нас впереди «Грандиозная распродажа в Овергейт», но сначала Николь Гиффорд хочет пожелать своему жениху Дейву удачи на новом месте работы, Селин Дион с песней «Просто уходи»…

Или еще лучше — сматывайся, и побыстрее. Я выключил радио.

Три штуки к завтрашнему дню. Не говоря уже об остальных шестнадцати…

Вымогательство существовало всегда — нужно просто вернуться в Олдкасл и нажать на кого надо. Нанести визит Вилли Макнотону — проверить, впаривает ли он еще школьникам «фэнтези».[8] Это будет стоить по меньшей мере пару сотен. У Карен Тернер бордель на Шепард-лэйн. А Толстяк Джимми Камбелл, наверное, все еще выращивает травку у себя на чердаке… Сделать еще с десяток визитов по известным адресам, и можно собрать тысячи полторы, а то и две.

Останется еще тысяча фунтов, а продать больше нечего.

Может быть, миссис Керриган сделает мне поблажку, и они сломают мне только одну ногу. А на следующей неделе набегут сложные проценты — вместе со сложными переломами…

Парковка была почти пустой, только горстка представительских лимузинов да взятые напрокат машины сгрудились у входа в гостиницу. Я заехал на свободное место, выключил мотор и остался сидеть в машине, тупо уставившись в никуда под монотонный стук дождевых капель, барабанивших по крыше.

Тук, тук, тук.

Я повернулся. На меня сквозь пассажирское окно смотрело чье-то круглое лицо: узкий рот, заросшие щетиной щеки, сияющая лысая голова, с которой стекают дождевые капли, темные мешки под глазами и синевато-серая кожа. И акцент — чисто ливерпульский:

— Ты выходишь или что?

Я закрыл глаза, сосчитал про себя до пяти и вылез под дождь.

— Господи Иисусе, да ты посмотри на себя. — Углы крошечных детских губ опустились. — Такой рожей только старушек пугать. — В руке зажат бумажный пакет, логотип «Бургер Кинг» вымазан чем-то красным.

— Думал, муниципалы давно из вас все дерьмо повыбивали.

— Шутишь? Мне это как леденцы на палочке — хоть разруби меня пополам, а я все буду повторять: «Сабир любит Мерсисайд!».[9] — Он указал коротким толстым пальцем на мое лицо: — А как другой парнишка выглядит?

— Почти так же мерзко, как ты.

— Твоя мамаша не жалуется, когда я ей вставляю. — Сабир улыбнулся.

— Сказать по правде, с тех пор как померла, она уже совсем не такая разборчивая. — Я закрыл машину, дождь стучал по кожаным плечам моей куртки. — Макмилланы здесь?

— Не, дома. Мы тут себя тихо ведем. Ты что, думаешь, им очень хочется, чтобы ребята прокурорские у них тут на ступенях лагерь разбили, типа того? — Сабир повернулся и, покачивая широкими бедрами, поковылял к входу в гостиницу — ступни на без десяти два, как у утки. — Панаша вроде еще держится, а мать — всё, в хлам. А у вас как дела?

Я прошел за ним сквозь автоматические двери в тихий вестибюль. Администратор, склонившись над телефонным аппаратом, царапала что-то в своем ежедневнике.

— Я знаю… Да… Ну, это она из зависти…

Сабир направился к лифтам и надавил на кнопку:

— Мы на пятом этаже сидим. Вид — отличный. С одной стороны — автопарк «Теско», с другой — автострада. Прямо как Венеция весной, типа того. — Цифры на табло поползли вниз с девятого этажа. — А ты к нам как, с дружеским визитом или что-то нужно?

Я протянул ему фотографию. Двери раскрылись, но Сабир не двинулся с места. Он раскрыв рот смотрел на снимок.

Фырканье от стойки администратора:

— Нет… Клянусь, я никогда… Нет… Я же тебе сказала, она завидует.

Двери лифта снова захлопнулись.

Сабир выдохнул:

— Вот дерьмо…

3

Комнату для переговоров на пятом этаже наполнял горький запах кофе. Одна стена была из толстого стекла, двери на другом конце комнаты вели на балкон. Остальные стены были завешаны исписанными корявым почерком лекционными плакатами и белыми маркерными досками.

Проковыляв по бежевому ковру, Сабир развернул пакет из «Бургер Кинг» и достал горсть жареной картошки. Я пошел за ним.

В дальнем конце комнаты расположилась группа из пяти человек. Вокруг приземистого мужчины — рыжие с проседью волосы и лицо, изрезанное глубокими морщинами — за столами сидели двое мужчин и две женщины. Детектив-старший суперинтендант Дики, выгнув большой палец руки, указал им на ближайшую маркерную доску:

— И пожалуйста, Мэгги, удостоверься, что на этот раз ты вытащила у них все пленки с камер наружного наблюдения — все, которые у них есть. Не позволяй этим уродам надуть тебя. Пленки — все до одной — должны быть приобщены к делу.

Одна из женщин кивнула — стриженные под пажа волосы мотнулись вокруг длинного худого лица.

— Да, шеф. — И она черкнула что-то в записной книжке.