День рождения монстра

Утром они не досчитались двоих. Бородатый и лысый исчезли. Просто в лес они уйти не могли – это было равносильно самоубийству. Первой догадалась Кларисса.

– Почему ты так думаешь? – спросил Хост.

– Но они же об этом говорили вчера.

– О чем?

– О том, что лучше быть с ним, чем против него.

– Но он же их сожрет!

– Он не животное и он не ест людей, он их только убивает. Иногда жует живьем. Совсем не обязательно он будет убивать преданых людей.

Хост собрал всех и предложил найти предателей, вернуть и судить военным судом. Но предложение не встретило поддержки.

– Двое из нас, – говорил он, – переметнулись к врагу всего человеческого рода. Подобных преступлений не знала история. Когда-то сжигали невинных ведьм только лишь за одно предположение – за предположение о том, что они связаны с врагом человеческого рода. Но те ведьмы были невинны – враг человечества родился только сейчас. Те, кто предал человеческий род сегодня ночью – виновны. Два миилиарда людей они обменяли на две собственные шкуры: соотношение один к миллиарду. Соответственно они заслуживают не просто смерти, но миллиарда смертей. Как жаль, что такого наказания не существует! Я бы согласился продумать миллиард ночей, чтобы изобрести его. Ни одно наказание не может быть достаточным. И все же я требую для них просто смерти. Это требую не я, а справедливость. Такие люди должны быть стерты с лица нашей планеты, которая сейчас содрогатеся от омерзения, ощущая их на себе!

На нем лопнула рубаха, обнажив широкую волосатую грудь. Хост уже не в первый раз менял рубаху, на скорую руку изготовляя новую из полимеров – и уже не в первый раз рубаха лопалась.

Была особая магия в его словах. Было нечто, что заставляло прислушиваться к голосу этого невзрачного человека, изрекающего напыщенные баланьности. Сквозь него звучало нечто большее, чем обычное человеческое желание. Сквозь него звучала бесконечность и заставляла себя слушать.

– Этот человек мог бы работать гипнотизером, – заметил Гессе. – Как вы с ним встретились?

– Он сам к нам пришел и попросил о помощи. Я думаю, что ему пришлось поднапрячь все свои гипнотизерские таланты, чтобы его допустили в Управление.

– А вы?

– А меня он убедил сразу. Начальство тоже быстро приняло его сторону. Но у начальства всегда свои резоны. Теперь я вижу, что в этом была своя мистика – я общался с мистикой и знаю, когда внешние силы начинают действовать на наш старенький мир. На одну из его точек, доступных моему наблюдению.

Большинство людей этого не понимают, а те, которые понимают, ощущают каждый по-своему. Я представляю это как два зеркала, бесконечно отражающие друг друга. Ты вглядываешься в эти отражения и вдруг замечаешь, что там кто-то есть. Никогда не чувствовал такого?

– Нет.

– Я энаю это потому, что мне пришлось дважды проходить через потусторонню реальность. Это называлось методом фантома. Потом эксперимент закрыли – он оказался слишком опасным. С тех пор во мне кое-что изменилось. Иногда я могу предчувствовать будущее. И я всегда знаю, когда внешняя сила вмешивается в нашу жизнь – я чувствую нечто, похожее на зеркала. Когда я впервые увидел этого человека, у меня появилось именно такое чувство, но я не придал ему значения.

Что-то происходит. Что-то, чему мы не можем помешать.

– Совсем не можем?

– Любая наша попытка пройдет сквозь те силы как солнечный луч сквозь стекло. Свершится то, что должно свершиться, а если нам повезет, то мы станем свидетелями финала.

Хост продолжал говорить. Лица выражали одно общее чувство, неопределимое, перетекающее, меняющее краски, как пленка мыльного пузыря: вера, решимость, восторг, снова вера, праведный гнев, нетерпимость, удивление, снова гнев, счастье сопричастности, снова восторг. Все лица, кроме одного. Боксер сидел на траве, глядя на переплетенные кисти рук. 

33

Была полночь. Все спали. Боксер открыл глаза и прислушался к дыханию спящих. Монстр сегодня не преследовал людей и они имели возможность хорошо выспаться – впервые за столько дней. Боксер слегка толкнул лежащего рядом, но тот лишь шевельнул плавниками – ему снился сон о подводной жизни. Боксер встал, оделся и прошел к той палатке, где ночевал Хост. В палатке горел огонек. Хост спал, не прикрываясь вуалью. Его лицо было хищным, но человеческим. Вполне человеческим и очень неприятным. Широкая грудь, слишком широкая для человека.

Ну и разъелся же он! – подумал боксер и мягко ударил податливую челюсть, перевернул вождя и связал ему руки за спиной. Веревку он принес с собою. Потом перевернул еще раз и заклеил пластырем рот. Подошел к зеркалу и принял несколько величественных поз. Удовлетворенный величественностью, отошел, подождал, пока Хост очнется. Не дождался, набрал в кружку воды из атмосферного конденсора и брызнул в лицо лежащего. Хост застонал.

– Кричать не будешь?

Хост выждал, потом покачал отрицательно головой.

– Тогда открою тебе пасть. Можешь говорить, но тихо. Одно громкое слово – и ты в отключке.

От отодрал пластырь. Хост поморщился и попытался вытереть рот плечом.

Боксер протер тряпкой – пластырь оставлял липкий след.