День саранчи

Натанаэл Уэст День саранчи

Видения Бальсо Снелла © Перевод. А. Ливерганта

В конечном счете, дорогой мой, жизнь, как сказал Анаксагор, — это путешествие.

Бергот [1]

Прогуливаясь в высокой траве, выросшей вокруг Трои, Бальсо Снелл обнаружил знаменитого деревянного коня. Как и положено поэту, он вспомнил старинную песнь Гомера и решил проникнуть внутрь.

Тщательно изучив коня, Бальсо понял, что войти в него можно лишь тремя способами: через пасть, через пупок и через ведущий в пищеварительный тракт задний проход. До конской пасти ему было не достать, пупок оказался на поверку тупиком, а потому, позабыв о своем достоинстве, Бальсо воспользовался задним проходом. О, Anus Mirabilis![2]

Вдоль выступов мистического портала узрел он надписи, которые, не без некоторых усилий, сумел разобрать. На сердце, пронзенном стрелой и увенчанном инициалом N, было выгравировано:

«Ах! Qualis… Artifex… Регео!»[3] Чтобы не уступить императору - лицедею[4], Бальсо достал перочинный ножик и вырезал еще одно сердце, а под ним следующие слова: «О Донна, ты бездонна! О Анон! О Анан!» Стрелу же и свои инициалы вырезать не стал. Прежде чем войти, Бальсо вознес молитву: — О Лошадь! О «Белая лошадь»! О Бах! О Оффенбах! Не покидайте меня сейчас и во веки веков!

И тотчас Бальсо почувствовал себя как Один на мосту, как Двое в постели, как Трое в лодке, как Четверо в одном седле, как Семеро против Фив. И, воодушевившись, растворился во мраке похожего на фойе толстого кишечника.

Спустя некоторое время, решительно никого не увидев и абсолютно ничего не услышав, Бальсо впал в уныние. И, дабы воспрянуть неукротимым своим поэтическим духом, сочинил вот какую песню:

Круглые точно Задний Проход
Бронзового Коня
Или как Пуговица
Лошадиного Ануса

На Колесах Его Колесницы

Обитых Медью
Вопиют Серафимы
Языки Господа Нашего

Гулкий и Круглый

Точно Брюхо Силена
Джотто Живописец Идеальных Кругов
Делает Полный Круг

Круглый и Полный

Круглый и Полный
Точно Наполненный до Краев Кубок
Налитый Росой Пупок
Марии
Марии Богоматери Нашей

Круглые и Гулкие

Точно Переполненный Кубок
Покрытые Ржавчиной Дыры
В Ногах Господа Нашего
Дыры от Гвоздей
Вбитых Евреями

В дальнейшем Бальсо давал этой песне самые разные названия, вот наиболее удачные: «Куда глаза глядят, или Бесплодные поиски света в конце туннеля», а также «На задних лапках перед задним проходом бронзового коня, или Стигматы как средство для полета фантазии».

Несмотря на оптимизм сочиненной им песни, Бальсо было по - прежнему не по себе. Ему вспомнились Phoenix Excrementi[5], племя, которое он вообразил себе однажды, нежась в постельке поздним воскресным утром, и от страха, что он с легкостью может встретить здесь представителя этого племени, по всему его телу пробежала дрожь. Для дрожи были веские основания, ибо Phoenix Excrementi сами себя едят, сами себя переваривают и, опорожняя желудок, сами же себя производят на свет.

В надежде привлечь внимание кого-то из местных жителей Бальсо сделал вид, что потрясен великолепием увиденного, и закричал:

— О, Увитая Розами Изгородь! О Влажный Сад! О Колодец! О Фонтан! О Клейкий Цветок! О Слизистая Оболочка!

Тут из тени выступил человек с вышитым на кепке словом «Тур». С целью доказать, что поэт имеет право преступать любые границы, Бальсо процитировал ему свое собственное изречение:

— Если хотите, чтобы две параллельные линии встретились — немедленно или в самом ближайшем будущем, — заранее дайте соответствующие указания, и лучше — по радио.

Человек в кепке оставил эту реплику без внимания.

— Сэр, — сказал он, — вы, спору нет, — представитель изобретательного народа, который придумал и усовершенствовал автоматический ватерклозет, мы же — наследники древних греков и римлян. Как прекрасно выразился ваш пиит: «Сиянье Греции святой и слава, чье имя — Рим…»[6] Я предлагаю свои услуги в качестве гида. Если соблаговолите посмотреть направо, то взгляду вашему предстанет красивейшая дорическая предстательная железа, распухшая от радости и переизбытка нежных чувств.

Бальсо этот монолог возмутил до крайности.