День саранчи (сборник)

Если Гарри спал или были другие посетители, Фей обычно приглашала Тода в свою комнату, поговорить. Несмотря на все ее рассуждения, его интерес к ней возрастал и она волновала его по-прежнему. В любой другой девушке подобная манерность показалась бы ему невыносимой. Но ужимки Фей были до такой степени ненатуральны, что приобретали в его глазах очарование.

Находиться с ней было все равно что находиться за кулисами во время курьезного любительского спектакля. В зале эти глупые реплики и несуразные положения заставили бы его ерзать от досады, но оттого, что он видел потных рабочих сцены, проволоку, на которой держалась картонная беседка, облепленная бумажными цветами, он принимал все и болел за успех спектакля.

Он нашел ей и другое оправдание. Нередко отдавая себе отчет в своем позерстве, она ломалась лишь потому, казалось Тоду, что не умела вести себя проще или искреннее. Она была актрисой, учившейся на плохих образцах в плохой школе.

Тем не менее Фей была не лишена критической жилки и иногда умела распознать нелепое. Он часто видел, как она смеется над собой. Больше того - ему случалось видеть, как она смеется над своими мечтами.

Однажды вечером разговор зашел о том, чем она занимает себя, когда не снимается в массовках. Она сказала ему, что часто проводит целые дни, сочиняя истории. Она сказала это со смехом. Он стал ее расспрашивать, и она охотно разъяснила свой метод.

Поймав по радио музыку, она ложилась на кровать и закрывала глаза. Она располагала большим набором историй. Приведя себя в надлежащее настроение, она принималась перебирать их в уме, как карты, сбрасывая одну за другой, пока не находила нужной. Бывали дни, когда она просматривала всю колоду и ни на чем не могла остановиться. В таких случаях она отправлялась на Вайн-стрит пить содовую с мороженым или, если не было денег, снова тасовала колоду, заставляя себя что-то выбрать.

Признав, что метод у нее слишком механический и не может дать идеальных результатов и что лучше предаваться мечтам непроизвольно, она сказала, что любая мечта лучше никакой мечты, а голодному и опенки - мясо. Она выразилась не совсем так, но смысл ее слов он понял. Ему показалось знаменательным, что, говоря это, она улыбалась не смущенно, а критически. Этим, однако, ее критические способности исчерпывались. Она смеялась только над механикой.

Первый раз ему довелось услышать одну из ее фантазий поздно ночью, у нее в спальне. За полчаса до этого она постучала к нему в дверь и позвала на помощь - ей показалось, что Гарри умирает. Ее разбудило шумное дыхание отца; решив, что это предсмертный хрип, она очень напугалась. Тод надел купальный халат и спустился с ней по лестнице.

Когда они вошли в комнату, Гарри, видимо, уже откашлялся и дышал спокойно.

Она пригласила Тода к себе, покурить. Она села на кровать, и он сел рядом. На Фей была пижама, а поверх белый мохнатый халат, который ей очень шел.

Он хотел вымолить у нее поцелуй, но боялся - не того, что она откажет, а того, что постарается сделать его бессмысленным. Желая подольститься к ней, он сказал что-то о ее внешности. Сделал он это весьма неуклюже. На открытую лесть он был неспособен, а пустившись в околичности, увяз. Она не слушала, и он замолк, чувствуя себя идиотом.

- У меня прекрасная идея, - вдруг сказала она. - Как заработать кучу денег.

Он снова попытался ей польстить. На этот раз - изобразив на лице глубокий интерес.

- Вы образованный человек, - сказал она. - Вот… А у меня есть прекрасные идеи для фильмов. Вам только надо их расписать, а потом мы продадим их студиям.

Он согласился, и она изложила свой замысел. Он был очень туманным, покуда дело не дошло до его предполагаемых результатов, - и тут она стала вдаваться в детали. Когда они продадут первый сценарий, она расскажет ему второй. У них будут вагоны, вагоны денег. Играть она, конечно, не бросит, даже если очень преуспеет как писатель, потому что она рождена быть актрисой.

В ходе рассказа он понял, что она изготовляет новую мечту в дополнение к своей и так уже толстой колоде. Наконец, когда все деньги были истрачены, он, стараясь, чтобы в голосе не проскользнуло и намека на иронию, попросил Фей изложить идею, которую ему предстояло «расписать».

На стене, в ногах кровати, висела большая фотография - видимо, реклама фильма «Тарзан», из фойе какого-нибудь кинотеатра. На ней красивый молодой человек с великолепной мускулатурой, одетый в узкую набедренную повязку, с жаром обнимал тонкую девушку в изорванной амазонке. Пара стояла на проталине в джунглях, а вокруг извивались огромные ползучие растения, обсыпанные мясистыми орхидеями. Когда она изложила свой сюжет, Тод понял, что он был навеян этой фотографией.