Читаем День саранчи (сборник) полностью

- Я американец, - заявил он. - У меня много-много енотовых шапок: две, а может, шесть. - И тут он широко улыбнулся.

Но Кочерга смотрел на него с подозрением. Ему не нравился темный цвет кожи этого оратора. На юге, где он надеялся на сильную поддержку, не потерпели бы негров.

Но добродушный незнакомец, очевидно, понял, в чем дело, поскольку сказал:

- Я индеец, мистер. Я вождь. У нас есть нефтяные скважины. У нас есть золотые прииски. Зовут меня Джек Ворон.

Кочерга сразу повеселел.

- Вождь Джек Ворон! - воскликнул он и протянул руку. - Рад приветствовать вас в нашей организации. Мы - «Кожаные куртки» - можем многому у вас научиться: стойкости, мужеству, а также целеустремленности.

Записав фамилию индейца, он дал ему карточку, на которой значилось:

«Официальный портной Национальной революционной партии ЭЗРА СИЛЬВЕРБЛАТТ. Енотовые шапки со сверхдлинными хвостами, куртки из оленьей кожи с бахромой и без оной, джинсы, мокасины, винтовки - все для американских фашистов по баснословно низким ценам. При оплате наличными тридцатипроцентная скидка».

Но оставим мистера Уиппла и Лема, пока они вербуют сторонников, и проследим за действиями одного из лиц в толпе.

Этот индивидуум обратил бы на себя внимание в любом человеческом скопище, а среди оборванцев, окруживших Кочергу, он выделялся, как дуб среди осин. Во-первых, он был страшно тучен. В толпе были и другие толстяки, но они отличались нездоровым цветом лица, а этот излучал здоровье.

На его голове был шикарный котелок иссиня-черного цвета, стоивший не меньше двенадцати долларов. Одет он был в ладно сшитое пальто с черным бархатным воротником. Его накрахмаленная сорочка была в серую полоску, а галстук из дорогой, но строгой материи, с черно-белым узором. Гетры, тросточка и желтые перчатки удачно довершали ансамбль.

Толстяк на цыпочках выбрался из толпы и пошел к ближайшей телефонной будке в аптеке, откуда сделал два звонка.

Первый разговор с человеком с Уолл-стритской биржи сводился к обмену такими репликами:

- Агент 6384-ХМ, из Парижа, Франция. На углу Хьюстон-стрит и Бейкер-стрит мелкобуржуазные агитаторы мутят безработных.

- Спасибо 6384-ХМ, ваши предложения?

- Двадцать человек и пожарный шланг.

- Отлично, 6384-ХМ.

Второй звонок был сделан в организацию, распложенную возле Юнион-сквер.

- Товарища Р. … Товарищ Р.? -Да.

- Товарищ Р., говорит товарищ 3. из ГПУ, Москва. Мелкобуржуазные агитаторы вербуют безработных на углу Хьюстон-стрит и Бейкер-стрит.

- Ваши предложения, товарищ?

- Десять человек со свинцовыми трубами и кастетами для совместных действий с «Уолл-стритом».

- Бомб не надо?

- Нет, бомб не надо!

- Гутен таг.

- Гутен таг.

Мистер Уиппл едва успел записать добровольца под номером 27, когда объединенные силы международного еврейского банкир- ства и коммунистов обрушились на собравшихся. Они прибыли в больших черных лимузинах и развернули боевые действия с такой сноровкой, которая достигается долгими упражнениями. Собственно, их боевики все, как один, были выпускниками Вест-Пойнта.

Мистер Уиппл увидел неприятеля еще на дальних подступах, но, как всякий настоящий полководец, он думал о соратниках.

- Национальная революционная партия уходит в подполье! - успел выкрикнуть он.

Лем, научившийся осторожности после своих встреч с полицией, сразу пустился наутек, но Кочерга замешкался. Он только начал спускаться с ящика, когда получил страшный удар по голове куском свинцовой трубы.


14


- Друг мой, если вы сможете носить этот стеклянный глаз, то у меня найдется для вас работа, - произнес изящно одетый господин в светло-серой шляпе и пенсне с черной лентой, ниспадавшей к вороту пальто грациозной петлей.

С этими словами он протянул руку, в которой держал красивый искусственный глаз.

Поворачивая его из стороны в сторону так, что он засверкал как алмаз на зимнем солнце, господин терпеливо ждал, пока отзовется груда тряпья, к которой он обращался. Время от времени он тыкал в нее тонкой тростью, которая была у него в другой руке.

Наконец из-под лохмотьев раздался стон, и они зашевелились. Трость, судя по всему, задела чувствительное место. Вдохновленный успехом, человек еще раз повторил свое предложение:

- Вы можете носить этот глаз? Если да, то я вас нанимаю.

Узел тряпья на это отозвался подергиванием и легким стоном.

Откуда-то показалось лицо, затем зеленоватая рука, которая взяла сверкающий глаз и поднесла его к своей пустой глазнице.

- Позвольте мне вам помочь, - любезно предложил хозяин глаза. Несколькими искусными движениями он вставил глаз в отверстие.

- Отлично! - воскликнул он и чуть отступил, дабы оценить эффект. - Просто превосходно! Вы наняты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее