День Шакала

Английский детектив был по природе осторожным человеком. У него не было никакого желания быть вовлеченным в тайные операции иностранной полиции. Если было совершено преступление и преступник скрылся в Англии, то совсем другое дело. Но в таком случае, почему такая секретность? Но тут он вспомнил, как его однажды послали на розыски распутной дочки одного из членов Кабинета министров, сбежавшей с каким-то молодым повесой. Девчонка была несовершеннолетней, и парня можно было привлечь к уголовной ответственности. Однако папаша не хотел огласки в прессе. Парочку нашли с помощью итальянской полиции в Вероне, где те играли в Ромео и Джульету. Итак, Лебель хотел сработать через сеть старых знакомых. Ну что ж, поможем, чем сможем.

- Хорошо. Пусть звонит. В девять.

- Спасибо, мистер Маллинсон.

- Спокойной ночи, - англичанин положил трубку, переставил будильник на шесть тридцать вместо семи и лег спать.

* * *

Пока Париж спал, в небольшой и неопрятной холостяцкой квартире беспокойно ходил по комнате школьный учитель средних лет. На столах, стульях и диване были навалены книги, газеты, журналы и рукописи. Раковина была полна грязной посуды.

Но не это омрачало мысли учителя в столь поздний час. После снятия его с поста директора Лицея Сади-бель-Аддес и потери прекрасного дома с двумя слугами он уже привык к такой жизни.

При появлении первых солнечных лучей он, наконец, сел на кровать и взял одну из газет. Учитель снова пробежал глазами передовицу с заголовком: "Шефы ОАС укрылись в римском отеле". Прочитав статью в очередной раз, он отшвырнул газету, набросил на себя легкий плащ и вышел из квартиры.

Недалеко от бульвара он поймал такси и попросил водителя довезти его до Северного Вокзала.

Таксист остановился перед главным входом, однако учитель пошел в противоположную от вокзала сторону. Он пересек улицу и вошел в одно из ночных кафе.

Ранний посетитель заказал кофе и телефонный жетон. Оставив чашку на стойке, он подошел к автомату, висевшему рядом с входной дверью, и набрал номер. Оператор дал междугородку, и учитель попросил сообщить номер одного римского отеля. Через минуту ему сообщили номер, после чего он повесил трубку и вышел из кафе.

В другом кафе учитель снова позвонил в справочную и узнал, где находится переговорный пункт. Как он и ожидал, междугородка оказалась за углом, рядом с вокзалом.

Зайдя на переговорный пункт, он дал номер римского телефона и с беспокойством стал ждать.

- Я хочу говорить с синьором Пуатье, - сказал он, когда их соединили.

- Signor che? - спросил голос.

- II signor franeesi. Poitiers... Poitiers...

- Che? - спросил голос.

- Franeesi, franeesi... - повторил учитель.

- Ah, si, il signor franeesi. Momento, per favore...[18]

После нескольких щелчков некто проговорил по-французски старческим голосом:

-Да...

- Послушайте, - настойчиво сказал учитель. - У меня мало времени. Берите ручку и записывайте. Начинаю. "Валми-Пуатье. Шакал засвечен. Повторяю. Шакал засвечен. Взяли Ковальского. Перед смертью раскололся. Конец". Вы записали?

- Да, - сказал голос, - я передам.

Валми повесил трубку, быстро оплатил счет и поспешил прочь из здания. Через минуту он уже смешался с толпой у вокзала. Воздух стал наполняться запахами молотого кофе и тостов. Через полчаса они растворятся в запахе выхлопных газов, пота и застоявшегося табачного дыма.

Через две минуты после того, как Валми вышел, к междугородке подкатила машина и из нее выпрыгнули два сотрудника DST. Они подошли к оператору и записали с его слов приметы звонившего, которые, впрочем, подошли бы и к тысяче других парижан, наполнявших улицы в эти утренние часы.

* * *

Марк Роден проснулся в 7.45 от того, что телохранитель, дежуривший этой ночью на этаже, тряс его .за плечо. Он мгновенно стряхнул с себя остатки сна и, приподнявшись на кровати, сунул руку под подушку с пистолетом. Но, увидев своего человека, полковник расслабился и пробормотал что-то себе под нос. Он бросил взгляд на тумбочку, где стояли часы, и с сожалением отметил, что проспал. Годы, проведенные в тропиках, приучили его вставать гораздо раньше, а августовское солнце уже высоко висело над крышами. Недели вынужденной пассивности, игра в пике допоздна с Кассоном и Монклером, изрядное количество выпиваемого вина - все это расслабляло и делало организм сонным.

- Сообщение, господин полковник. Какой-то человек только что позвонил. Он очень спешил.

Легионер вырвал из своего блокнота лист с сообщением и протянул Родену. Тот быстро пробежал записку и резко встал с кровати. Накинув халат, он еще раз прочел сообщение.

- Хорошо. Можешь идти. - Легионер вернулся на место своего дежурства.

Роден тихо выругался, скомкав бумажку в руках. Чертов, чертов, чертов Ковальский. В первые два дня исчезновения легионера полковник решил, что тот просто дезертировал. Такое уже бывало, поскольку многие рядовые члены ОАС разуверились в способности организации убить де Голля и изменить политический строй во Франции. Но Роден всегда считал, что Ковальский до конца останется верным делу.