День Шакала

Комиссар задержался в квартире дольше всех, чтобы просмотреть бумаги, лежащие на столе учителя, над которыми тот работал с вечера. Обычные школьные контрольные. Очевидно, учитель работал на дому, чтобы в любой момент ответить на звонок Шакала.

Телефон зазвонил в 7.10. Лебель несколько секунд смотрел на него, затем взял трубку.

– Алле?

– Говорит Шакал, – донеслось с другого конца провода.

Ровный, бесстрастный голос. Лебель лихорадочно искал ответ.

– Говорит Вальми, – и замолчал, не зная, как продолжить разговор.

– Что нового? – последовал вопрос.

– Ничего. Они потеряли след в Каррезе.

На лбу комиссара выступил пот. Если бы этот человек задержался в отеле, где он остановился, еще на два-три часа!

Раздался щелчок, затем гудки отбоя. Шакал положил трубку. Лебель последовал его примеру и сбежал вниз, к ждущей у тротуара патрульной машине.

– В управление, – бросил он шоферу.

* * *

В телефонной будке маленького отеля на берегу Сены Шакал недоуменно пожал плечами. Ничего. Странно. Этот комиссар Лебель далеко не дурак. Они наверняка нашли таксиста из Эгльтона, побывали в От Шалоньер, обнаружили тело баронессы в замке и пропажу «рено». Отыскали «рено» в Тюле и допросили персонал железнодорожной станции. Следовательно, они…

Он вышел из будки и направился к конторке портье.

– Мой счет, пожалуйста. Я спущусь вниз через пять минут.

* * *

Суперинтендант Томас позвонил в половине восьмого, когда Лебель входил в свой кабинет.

– Извините, что задержался с ответом. Не так-то легко разбудить сотрудников датского генерального консульства и упросить их прийти на работу. Вы совершенно правы. 14 июля датский пастор заявил о пропаже паспорта. Он предполагал, что его украли в номере отеля в Вест-Энде, но не мог этого доказать. Поэтому не стал подавать официальную жалобу, к облегчению управляющего отеля. Пастор Пер Иенсен из Копенгагена. Рост шесть футов, синие глаза, седые волосы.

– Это он, благодарю вас, суперинтендант. – Лебель положил трубку. – Соедините меня с префектурой, – попросил он Карона.

Четыре черных автобуса подкатили к отелю на набережной Гранд Огюстен в восемь тридцать. Комнату 37 полиция перевернула вверх дном.

– Извините, господин комиссар, – оправдывался владелец отеля перед низеньким, осунувшимся детективом, возглавлявшим рейд, – но месье Иенсен выписался час тому назад.

* * *

Поймав такси, Шакал попросил отвезти его на Аустерлицкий вокзал, куда приехал прошлым вечером, резонно рассудив, что там его будут искать в последнюю очередь. Чемодан с ружьем и одеждой вымышленного француза Андре Мартина он сдал в камеру хранения, оставив при себе чемодан с документами и одеждой Марти Шульберга и саквояж с гримировальными принадлежностями.

Все еще в темном костюме, но в водолазке, прикрывающей высокий жесткий воротник, он снял номер в захудалом отеле в двух шагах от вокзала. Портье передал ему для заполнения гостевую карточку, но от лени не удосужился сверить ее с паспортными данными, как того требовала инструкция. В результате Пера Иенсена в карточке заменили другие имя и фамилия.

Поднявшись в номер, Шакал занялся лицом и волосами. Специальный растворитель смыл седину, волосы вновь стали светлыми, а затем, под действием краски, каштановыми, как у Марти Шульберга. Синие контактные линзы он оставил на месте, но очки в золотой оправе заменил другими, в роговой, которые носил американец. Ботинки, носки, рубашка, манишка, жесткий воротник и костюм легли в чемодан вместе с паспортом Пера Иенсена из Копенгагена. Вместо них он надел туфли из мягкой кожи, носки, джинсы, тенниску и ветровку студента из Сиракуз, штат Нью-Йорк.

Часам к одиннадцати трансформация завершилась. Паспорт Шульберга лежал в одном нагрудном кармане, пачка французских франков – в другом. Чемодан с одеждой пастора он засунул в гардероб, ключ от замка спустил в биде. Отель Шакал покинул по пожарной лестнице, и больше его там не видели. Несколько минут спустя он сдал саквояж в камеру хранения, положил квитанцию в задний карман, рядом с квитанцией на чемодан, и вышел из здания вокзала. Такси отвезло его на Левый берег, он попросил остановить машину на углу бульвара Сен-Мишель и улицы Юшетт и смешался с толпой студентов и молодежи, населявших Латинский квартал Парижа.

Сидя в прокуренной закусочной, он думал над тем, как провести следующую ночь. Он не сомневался, что Клод Лебель уже вычислил пастора Пера Иенсена и дал Марти Шульбергу не более двадцати четырех часов.

«Чертов Лебель», – мысленно выругался Шакал, но широко улыбнулся официантке, принесшей поднос с заказанным ленчем:

– Благодарю, дорогая.

* * *

Лебель позвонил Томасу в десять часов. Тот даже застонал, выслушав просьбу француза, но вежливо ответил, что сделает все возможное. Положив трубку, он вызвал старшего инспектора, участвовавшего в расследовании на прошлой неделе.