День Шакала

Жаклин подождала до двух часов ночи, перелезла через полковника, радуясь, что он не из тех, кто любит спать, обняв любовницу. Сен-Клер все так же ровно похрапывал.

Выйдя из спальни, она плотно закрыла дверь, пересекла гостиную, прошла в холл, закрыла и вторую дверь. С телефона в холле набрала номер. Несколько минут спустя ей ответил сонный голос. Говорила она две минуты, получила ответ, что на другом конце провода ее поняли, и положила трубку. Минуту спустя она уже лежала в постели, пытаясь заснуть.

* * *

В ту же ночь звонки из Парижа разбудили или оторвали от дел начальников отделов убийств пяти европейских стран, Америки и Южной Африки. В Западной Европе, как и в Париже, была глубокая ночь. В Вашингтон Карой дозвонился в девять вечера по местному времени, и начальник отдела Дэместик Интеллидженс обедал дома с друзьями. Карону удалось связаться с ним после третьей попытки, и по ходу разговора в трубке слышался смех гостей и звон бокалов. Американец с пониманием отнесся к просьбе Карона и согласился подъехать в пункт связи в ФБР в десять минут второго по местному времени, чтобы поговорить с комиссаром Лебелем, который будет звонить ему из Интерпола в десять минут восьмого по парижскому времени.

Начальники соответствующих отделов Бельгии, Италии, Западной Германии и Голландии, будучи добропорядочными семьянинами, крепко спали. Звонки вытаскивали их из постелей, и после нескольких минут объяснений с Кароном каждый из них согласился прийти в пункт связи в точно оговоренное время, чтобы переговорить с комиссаром Лебелем по вопросу первостепенной важности.

Ван Райе из Южной Африки уехал в инспекторскую поездку, поэтому Карон связался с его помощником, Андерсоном.

Мистеру Энтони Моллинсону, заместителю комиссара по борьбе с преступностью, Скотленд-ярд, Карон позвонил домой, в Бексли, уже около четырех утра. Тот застонал, отгоняя настойчивую трель телефона на столике у кровати, но она не умолкала, и он снял трубку, пробурчав: «Моллинсон».

— Мистер Энтони Моллинсон? — спросил неэнакомый голос.

— Слушаю, — он взглянул на часы и мысленно выругался.

— Говорит инспектор Люсьен Карон из французской Сюрте Насьональ. Я звоню по просьбе комиссара Клода Лебеля.

Говорил Карон с заметным акцентом, но ясно и четко. Моллинсон нахмурился. Неужели этот француз не мог подождать до утра?

— Да?

— Как я понимаю, вы знакомы с комиссаром Лебелем?

Моллинсон задумался. Лебель? О да, такой маленький, был начальником Отдела убийств в ПЖ. Внешне ничего особенного, но преступления раскрывает быстро. Очень помог, когда два года назад убили английского туриста. Им бы досталось от прессы, если б убийцу не нашли чуть ли не на следующий день.

— Да, я знаю комиссара, Лебеля, — ответил он. — В чем дело?

Рядом с ним, потревоженная разговором, что-то недовольно пробурчала его жена Лили.

— Комиссар Лебель ведет очень важное расследование, требующее к тому же предельной деликатности. Я — его помощник. Дело необычное. Комиссар хотел бы позвонить вам в пункт связи Скотленд-ярда сегодня в девять утра. Вы можете подойти туда в это время?

Моллинсон вновь задумался.

— Вам просто требуется наша помощь? — спросил он.

В этом случае они могли бы воспользоваться обычными каналами связи. В девять утра в Скотленд-ярде самый «час пик».

— Нет, мистер Моллинсон. Это личная просьба комиссара Лебеля, который рассчитывает на ваше содействие. Она не имеет никакого отношения к Скотленд-ярду. И комиссар хотел бы обойтись без официального запроса.

Моллинсон обдумал его слова. Человек осторожный, он не хотел ввязываться в тайные операции полиции другой страны. Если же речь шла о совершенном преступлении или о преступнике, бежавшем в Британию… Но почему такая секретность? Тем не менее, Лебель просил помощи у королевской полиции, а для чего она нужна, если не помогать коллегам.

— Хорошо. Я поговорю с ним. В девять часов.

— Премного вам благодарен, мистер Моллинсон.

— Спокойной ночи. — Моллинсон положил трубку, перевел стрелку будильника с семи на половину седьмого и тут же уснул.

* * *

В ночном Париже в маленькой захламленной холостяцкой квартире учитель средних лет вышагивал из угла в угол. Книги, газеты, журналы, рукописи лежали на столе, стульях, кушетке, даже на покрывале узкой кровати, стоящей в нише в дальнем конце комнаты. В другой нише находилась раковина, заваленная грязной посудой.

Обуревающие учителя мысли не имели никакого отношения к окружающему беспорядку. С тех пор, как он потерял директорский пост в лицее Сиди-бель-Аббес, вместе с прекрасным домом и двумя слугами, и переехал в Париж, в его квартире всегда царил полный разгром. Думал он совсем о другом.

Когда же заря зарделась над восточными предместьями Парижа, он сел и взял одну из газет. Вновь открыл статью на странице иностранных новостей под заголовком: «Главари ОАС окопались в римском отеле». Прочитав ее еще раз, он наконец решился, накинул легкий макинтош, защищающий от утренней прохлады, и выбежал из квартиры.