Дэн Сяопин

В какой-то степени отца Дэна оправдывает то, что по традиции имя сына должно было отвечать требованиям генеалогической хроники клана, к которому относились все Дэны, жившие в волости, ныне носящей название Сесин (в то время — волость Ванси). Человек в старом Китае не принадлежал себе: он составлял часть единого целого — большой группы близких и дальних родственников, ведших происхождение от какого-либо общего предка. Во всех кланах летописцы год за годом вели записи рождений и смертей родичей, а также фиксировали другие события, связанные с деятельностью своих патронимий. В каждой хронике за очередным поколением мужчин изначально закреплялся свой иероглиф, который следовало использовать в именах. Сами имена составлялись из двух иероглифов, но одному из них надлежало быть родовым. На поколение Дэна (оно было девятнадцатым по счету в роду) приходился иероглиф «сянь» (обгонять, быть впереди), так что у отца выбор в общем-то был ограниченным. Конечно, ставить после иероглифа «сянь» иероглиф «шэн» (мудрец, святой человек) не следовало, но отец Дэна был необычным человеком, который, как говорят в Китае, «не боялся гладить тигра».

Его родовое имя было Дэн Шаочан (Дэн Продолжающий процветать), но все в деревне величали его Дэн Вэньмин (Дэн Цивилизованный). Он родился в 1886 году, став единственным наследником трех представителей клана (у двух его дядюшек не было сыновей). Дэн Сяопин в партийных анкетах скромно называет отца «мелким землевладельцем» (сяо дичжу)[2], а иногда даже «середняком» (чжуннун)²; дочь Дэна, Маомао, отмечает, что ее дед нанимал всего «пару батраков для возделывания [земли] и посадок», а младший брат Дэн Сяопина, Дэн Кэнь (он же Дэн Сяньсю), вспоминает, что у отца было «всего 40 му [1 му равняется шести с половиной соткам] земли»³. Иными словами, два с половиной гектара.

Вряд ли это, однако, соответствовало действительности. В 1967 году хунвэйбины (красные охранники Мао), проводившие расследование «преступной деятельности» Дэн Сяопина, ставшего неугодным «великому кормчему», установили, что «собака Дэн Вэньмин… владел землей, позволявшей ему получать свыше 26 тысяч цзиней [1 цзинь равняется 596 граммам] зерна» и «нанимал батраков-поденщиков, а также держал батраков, работавших длительный срок»⁴. Для того чтобы собирать 26 тысяч цзиней (то есть 13 тонн) зерна в год, Дэн Вэньмину требовалось по меньшей мере восемь гектаров земли (то есть более 130 му). Иными словами, мелким землевладельцем отца Дэна назвать было нельзя: в период революции коммунисты относили к разряду средних дичжу уже тех, кто владел 50 му, а бедняки и пауперы в ряде мест даже назвали таких богачей тухао — «мироеды».

Было ли у Дэн Вэньмина на самом деле более 130 му земли или несколько меньше, сказать все же трудно. Ведь ненавидевшие Дэн Сяопина хунвэйбины могли не хуже дэновских родственников «навести тень на плетень». Скорее всего, как пишет один из биографов Дэна, «истина… лежит посередине»⁵: крупным землевладельцем-дичжу Дэн Вэньмин был, но мироедом — нет.

Для своего времени отец Дэна являлся человеком весьма прогрессивным. К тому же неплохо образованным. Он не только учился в местной начальной школе старого типа, где зубрил китайскую классику — книгу изречений Конфуция «Лунь юй» («Суждения и беседы») и другие древние каноны, но и в современном Училище юридических и политических наук города Чэнду, столицы провинции Сычуань⁶. Здесь он приобщился к националистическим идеям и стал всей душой сочувствовать реформаторам (знаменитым в те времена публицистам Кан Ювэю и Лян Цичао), пытавшимся в конце XIX века с помощью молодого императора Гуансюя перестроить политическую систему архаичной цинской монархии, но поставленным консервативной императрицей Цыси вне закона.

Окончив училище и вернувшись на родину, Дэн Вэньмин стал преподавать в волостной школе, которую сам же и основал на паях с зажиточными соседями, заниматься земледелием и ремеслом, а также политикой. Под влиянием друзей он вступил в тайную ассоциацию Паогэ (Старшие братья в халатах), сычуаньское отделение общенациональной организации Гэлаохуэй (Общество старших братьев), ставившую перед собой благородную цель свержения чужеземной маньчжурской династии Цин и восстановления поверженной китайской династии Мин. В волостном отделении Паогэ он вначале занимал некую должность «третьего отца», но спустя несколько лет стал «старшим отцом, хранителем знамени», то есть по существу возглавил организацию.