День скарабея

Сергей посмотрел на друга, лицо которого горело явным отчаянием и готовностью идти на крайние меры, затем перевел взгляд на Карину, в чьих глазах прыгали искры сумасшествия, тяжело вздохнул и перешел в зал. Женщины сидели перед показывающим какой-то сериал телевизором, но вряд ли они внимательно следили за разворачивающейся в фильме интригой. Напряжение в комнате казалось почти физически ощутимым.

– Ир. Дай какую-нибудь жестянку. Банку там из-под консервов, или еще что подобное. В туалет надо поставить.

– Зачем? – после секундной паузы спросила жена.

– Этим вахлакам курить где-то надо, – испытывая мучительную неловкость, сказал Лихоманов.

– Курить? У нас не курят, ты что, не знаешь? – Ирина словно бы не поверила своим ушам. – У нас же ребенок.

Сергей мог бы сказать, что пару недель назад самолично отобрал у «ребенка» початую пачку «Честерфилда», но не стал тогда раздувать скандал, щадя чувства жены и отлично понимая, что только усилит этим у сына чувство протеста.

Сейчас он тем более не собирался говорить об этом.

– Пусть курят, – сказал он. – Это же не навсегда.

– Возьми на кухне под мойкой, – тихо сказала жена.

Сергей отправился в кухню, понимая, что этот раунд их семья проиграла. Хотя, что значит «проиграла»? Ведь никакой схватки между гостями и хозяевами нет – есть просто идиотская ситуация, прямо по Троцкому – «ни мира, ни войны».

– В туалете будете курить, – сердито сообщил он налетчикам, зайдя в комнату. – И попытайтесь все-таки обойтись без хамства.

Затем вышел в коридор, не испытывая ни малейшего желания долее общаться с гостями. За ним из комнаты выскочил Павел.

– Я же не гад, Серега, – горячо заговорил он, – я вижу, что мы тебя и твоих напрягаем по полной. Но и ты пойми меня правильно: у меня не было другого выхода. Мы ведь на полную раскручиваемся – все-таки пришлось грохнуть мусора.

Лихоманов хотел что-то ответить, но передумал.

…В любом углу Земли известно, что если хочешь гарантированно попасть в тюрьму – убей стража порядка. Потому что его коллеги расшибутся в лепешку, но найдут и отомстят. А резонансом крепко достанется и тем, кто хоть как-то помогал преступникам.

Преступникам, вот такая штука. Сергей теперь знал, что старый друг Пашка отсидел четыре года за кражу со взломом, и что именно на зоне нелегкая свела его с рецидивистом по имени Андрей Половод, более известным под кличкой Барин… Его настоящее имя назвали в повторе криминальных новостей, также как и имя Паши по кличке Котел. Как в действительности зовут девчонку-налетчицу, репортеры не сказали, а Сергей подозревал, что главарь, произнося в полубреду слово «Карина», имел в виду вовсе не подельницу, а авто бандитов, вынужденно брошенное ими у здания банка… Надо отдать Половоду должное – будучи с пулей под ребром, Барин все же смог урезонить своих сообщников, когда те подзабыли, что находятся в гостях, да еще в незваных…

Врач для Барина на самом деле оказался мифом. Потому сейчас Сергей ехал на своем темно-зеленом «Крауне» вовсе не на работу, а к хорошо знакомому хирургу с надеждой выручить из дурацкой ситуации не старого друга Пашку с подельниками, но свою семью и себя самого.

Сергей уверенно вел машину по улицам Вантайска, к этому моменту почти освободившимся от транспорта. Час пик прошел, автобусов стало заметно меньше, а легковых не прибавилось. Легковых машин в городе вообще не становилось больше. К сожалению. Для Лихоманова это означало лишь одно – стагнацию. Болотный застой в делах.

Еще лет десять тому назад казалось, что все налаживается. Почти остановившаяся в начале девяностых городская промышленность вдруг обрела второе дыхание, квартиры начали расти в цене, забурлила торговля, на дорогах стало больше машин, в том числе и дорогих. Сергей тогда как раз прикидывал: продолжать ли ему тянуть бизнес здесь, или же перебираться в областной центр? Здесь и аренда была дешевле, и конкурентов не наблюдалось, а вот обменять двухкомнатную квартиру в Вантайске на аналогичную там не представлялось возможным без очень хорошей доплаты. Так что Сергей в конце концов решил продолжить торговлю в пределах насиженного места, не подозревая о том, что не второе дыхание обрел город, а лишь испытал короткую ремиссию.