День скарабея

Не веря такому счастью, Лихоманов побежал заводить двигатель «Фурии», стоящей на парковке у мастерской. Тем временем Норьега привел колдуна, тоже хорошо набравшегося. Кубинцы тепло прощались друг с другом. Для деловых знакомых они делали это достаточно долго, но для друзей — не особенно. Однако Сергею было не до отношений хозяина и колдуна: внимание его приковалось к приборной панели, подсвеченной почти мистическим зеленым светом.

Тем временем старый Хуан ввалился на переднее сиденье, наполняя и без того не слишком благоуханный салон запахом рома и другими своеобразными «ароматами». Впрочем, большие окна были опущены и, когда «Плимут», разогнавшись, помчался по шоссе, внутрь ворвался воздух извне, ветер Острова Свободы, пахнущий морем и орхидеями.

— Сеньор Хуан, можно вас спросить?

— Да, конечно, — с неожиданной готовностью ответил колдун.

— Что такое силы, с которыми человек может не справиться при работе?

— Это значит, что тебе не стоит идти в церковь и молиться за то, чтобы неработающий двигатель взял и ни с того ни с сего завелся.

— И только? А кроме церкви?

— Тебе лучше этого не знать, muchacho [2]. Вот, возьми твоего Хосе. Он по молодости пытался научиться обращать . Хорошо, что у него ничего не получилось. Опасно это. Только очень опытные механики могут делать подобное.

— А сейчас он мог бы это сделать?

— Не знаю, — помолчав с полминуты, произнес колдун. — Скорее всего, нет. Настоящие мастера доверяют только своим глазам и своим рукам. Нехорошо, когда в ремонт вмешиваются ajeños .

«Ахеньос? «Посторонние»? — мысленно перевел Сергей. Может быть, он имел в виду «чужие»? «Другие?» Что старик хотел этим сказать?»

— А от кого он мог услышать про обращение ? — снова спросил он. — И вообще, что это значит?

Теперь Хуан молчал дольше — минуты две.

— Тебе лучше этого не знать, — повторил он. — Ты слишком молод. Можешь навредить.

* * *

Снаружи опять донесся характерный щелкающий стук рубильника. Послышались недовольные возгласы. Я перевел дыхание. Неужели сработало?

Стенки и низ котла перестали разогреваться, сохраняя температуру приятного тепла. Я плохо представлял себе устройство кухонных агрегатов и предполагал, что вряд ли нарушение герметичности котла будет таким образом препятствовать его включению. Оставалось предположить либо изношенность электрооборудования, либо что-то еще. Во всяком случае (я теперь был в этом уверен) странный жетон с жуком и солнцем на какое-то время отложил мой нелегкий переход с того света на этот, если пользоваться терминологией здешних нелюдей.

Снаружи забормотали, зашумели. Визгливый девичий голос существа неопознанного пола отчетливо заявил, что так тоже нельзя. Женщина спросила, что же тогда делать? И наконец мужчина распорядился:

— Выпускайте его.

С металлическим писком стали откручиваться «барашки» на крышке котла, едва не ставшего для меня крышкой гроба, да еще такого жуткого. Едва ее откинули, как я попытался самостоятельно выскочить наружу, но меня тут же схватили и снова начали связывать руки. Я вырывался.

— Лучше не дергайся, — пыхтя, посоветовал мужчина. — Иначе тебя придется сначала оглушить, а потом мы все равно сделаем по-своему.

Я внял, понимая, что у этих мерзавцев «не заржавеет» выполнить обещание. К тому же только сейчас мне удалось поверить в то, что страшная смерть опять прошла мимо, и все остальное вызывало лишь определенное равнодушие.

Но не слишком ли часто за последние дни надо мной нависает угроза гибели? Я к этому привыкнуть не могу и, надо сказать, привыкать не собираюсь. Далеко не святая троица закончила стягивать мои руки за спиной, усадила меня на стул и снова завела нудный разговор о том, как быть с моей персоной. Многое уже было перепето по два и более раза, но никакого решения они долго не могли принять. Было понятно только, что:

а) отпускать меня с миром нельзя;

б) убивать меня невозможно по очень сложным причинам, согласно которым мой труп (либо какие еще следы убийства) не должен остаться здесь;

в) вернуть меня обратно было бы хорошим и единственно правильным делом, но каким образом это совершить, неизвестно.

И все это потому, что я ну никаким образом не должен был здесь оказаться (с чем я был вполне согласен). А посему, решили они, мне отныне предстоит влиться в их компанию на неопределенный срок. Пока не станет ясно — навсегда ли я останусь с ними, или же вдруг подвернется случай отправить меня обратно (кстати, а куда именно?) Разумеется, я выразил неудовольствие таким решением, но на это мне почти печально было сказано, что альтернативы нет. Тогда я начал задавать вопросы:

— А вы сами-то кто такие? Из Вантайска? Как вас зовут хотя бы, можете сказать?

Пустяковые вопросы, но трое начали переглядываться между собой.

— Кто мы такие, сложно сказать. Мы и сами этого сейчас не знаем, — криво ухмыльнувшись, сказал мужчина.

— Главное, что ты теперь с нами, — неожиданно улыбнулась женщина. Совсем недобро улыбнулась, я был уверен в этом.

Я поерзал и недоверчиво спросил:

— Как же можно не знать, кто вы такие? Ведь я, например, хорошо знаю, кто я…