День скарабея

Грач толкнул женщину в стоящее возле одного из столов широкое кресло, которое жалобно взвизгнуло. Жалобно взвизгнула и рыжая, затравленно озираясь.

— Судя по вашим первоначальным показаниям, — сказали вы, — это была девушка или молодая женщина лет двадцати, стройная, с обыкновенной фигурой. Волосы рыжие, глаза карие, лицо худое с тонкими чертами, заметно асимметричное, особых примет нет… Оранжевый топ, умеренно короткая зеленая юбка, колготок нет, легкие коричневые туфли на маленьком каблуке… Серьги из желтого металла с коричневыми стразами, на безымянном пальце правой руки кольцо и в пупке пирсинг, выполненные в похожем стиле. На левой руке свободный браслет под зеленый мрамор… Все верно? Не хотите что-либо добавить либо изменить? — Все верно, — согласился я.

В общем, девушка показалась мне довольно милой. Даже сердце защемило, когда я подумал, к каким ублюдкам она попалась в лапы. Ублюдки между тем выглядели озадаченными. Переглядываясь между собой, они затеяли допрос, похожий на тот, с которым уже ранее столкнулся я.

— Кто такая?

— Какая вам разница? — с отчаянной храбростью воскликнула рыжая.

— Действительно! — с пафосом проговорил Грач. — Разницы особой нет. Но вот каким путем ты сюда забрела, это уже очень важно. Говори!

— Я… Я не понимаю, как тут очутилась. Ехала из Ольховки в Вантай, домой. Автобус не пришел, поймала попутку. Уснула, а потом чувствую, как меня выкидывают на обочину. Сумку украли, мобильник… Дошла до санатория, думала позвонить. А здесь — никого нет. И телефоны не работают.

— Ольховка — это где?

— Поселок дачный тут, километрах в двадцати отсюда…

— Да что же это такое? — существо по прозвищу Козодой всплеснуло руками. — Опять случайность? Или что похуже? Она тоже не должна была тут оказаться. Не для нее это место…

— Хватит тебе болтать, — прорычал Грач. — Сам вижу…

Ссутулившись, Грач принялся мерить шагами комнату библиотеки. Я потребовал сигарету. Воробей выполнила просьбу, а Грач вдруг остановился и уставился на меня. Потом перевел взгляд на девушку. И еще пару раз глядел то на меня, то на нее. А затем вдруг произнес:

— Забирайте их обоих. Я думаю, с ними вместе мы что-нибудь сообразим.

Мне показалось, что фраза прозвучала весьма зловеще. Что же он задумал на этот раз?

— Я никуда не пойду, — заявила девушка, подтягивая коленки и готовясь отбиваться. — Идите сами куда хотите… А-ааай!!

Это Козодой схватил ее лапой за локоть. Рыжая извернулась и попыталась впиться в эту лапу зубами. Но промахнулась — мне даже послышался щелчок. Реакция у этих убийц была превосходная, да и сил хватало. И то, что девушка пиналась, кусалась и царапалась, пока ее буквально выковыривали из кресла и вязали, никак не могло изменить исход борьбы. Грач и Козодой «упаковали» ее примерно так же, как меня вчера, меньше чем за минуту. Воробей тем временем стояла в трех шагах от меня, в свалку не вмешивалась и — я это видел — держала мой пистолет наготове.

Процессия двинулась по направлению к столовой. Трое с птичьими кличками были мрачны и зловеще молчаливы — как есть демоны, если я что-то в этом понимаю. Рыжая периодически принималась то плакать, то угрожать, ругаясь. Ее волокли Грач и Козодой, шедшие первыми. За ними ковылял я, ни к селу ни к городу сожалея, что не взял с собой книгу. Шествие замыкала Воробей с пистолетом в руке.

Мы прошли в пищеблок, где вчера меня едва не испекли заживо. Сумасшедшие рассадили нас — меня и девушку — на два стула, скрутили веревками основательнее и затеяли дискуссию, как теперь поступить. История повторялась. Только фарса никакого не было, просто на сцене появилось еще одно действующее лицо, и оно, подобно мне, подлежало устранению. Ликвидации. Или, по терминологии этих «философов», переходу с того света на этот.

Лично я полагал, что нам все же готовят обратный переход, а все эти умствования — чистой воды психологический садизм.

— Дело теперь упрощается, — сказал Грач. — Даем этому парню его пушку, он пристрелит девчонку, а потом, если это ни к чему не приведет, застрелится сам.

Я словно со стороны услышал чей-то неестественный хохот, и только несколько секунд спустя понял, что смеюсь сам.

Все посмотрели на меня.

— Наверное, он и сам считает, что это будет лучшим выходом, — произнесла Воробей.