День смерти

В голове проплывали образы. Жертва в подвале. Носок болтается на обгорелой ноге. Именная табличка на крошечном гробу. Наклейка с улыбающейся рожицей.

– Бреннан…

– Что?

– Доброе утро, звездочка. Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало.

– Что?

– Ты дома.

Я спала, как никогда, крепко.

– Спасибо. Поговорим в понедельник.

Спотыкаясь, я выбралась из машины и по лестнице зашла в дом. Легкий иней покрыл все окрестности, как сахарная пудра липкую булочку. Откуда столько снега?

Съестных припасов не прибавилось, так что я проглотила галеты с арахисовым маслом и запила бульоном из моллюсков. Нашла в буфете старую коробку «Тартла» – черный шоколад, мой любимый. Печенье уже засохло и чуть подернулось плесенью, но выбирать не приходилось.

Ванна удалась как раз такая, как я мечтала. После нее я решила разжечь огонь. Наконец мне стало тепло, только усталость и одиночество никуда не делись. Шоколад кое-как успокоил, но требовалось нечто большее.

Я скучала по дочери. Учебный год Кэти делится на четверти, в моем университете придерживаются семестровой системы, так что наши весенние каникулы не совпадают. Даже Верди остался на юге. Он ненавидит путешествовать по воздуху и громко заявляет об этом перед каждым полетом. Так как на сей раз я приезжала в Квебек меньше чем на две недели, то решила пожалеть и кота, и авиалинии.

Поднося спичку к полену, я раздумывала об огне. Первым его приручил питекантроп. Почти миллион лет он помогал охотиться, готовить, согреваться и освещать путь. Моя последняя лекция перед каникулами. Я вспомнила о своих студентах из Северной Каролины. Пока я разыскивала Элизабет Николе, они сдавали экзамен. Маленькие синие книжечки прибудут сюда завтра с ночной доставкой, пока студенты разъезжаются по пляжам.

Я выключила лампу и смотрела, как языки пламени извиваются и лижут поленья. По комнате танцевали тени. Я чувствовала запах сосны и слышала, как шипит и щелкает влага, выкипавшая из дерева. Вот почему огонь такой притягательный. Он захватывает столько органов чувств.

Я вернулась назад, в детство, Рождество и летние лагеря. Такой опасный, но благословенный огонь. Он дарует утешение, разжигает нежные воспоминания. Но и убивает тоже он. Мне не хотелось больше думать о Сен-Жовите сегодня ночью.

Я следила, как на подоконнике собирается снег. Сейчас мои студенты, наверное, строят планы на первый день у моря. Пока я борюсь с обморожением, они готовятся загорать. Об этом тоже не хотелось больше думать.

Я выбрала Элизабет Николе. Она была отшельницей. «Созерцательница», как гласила именная табличка. Но Элизабет уже целое столетие ничего не созерцала. Что, если мы ошиблись гробом? Еще одна возможность, о которой не хочется думать. По крайней мере, сегодня вечером у нас с Николе мало общего.

Я взглянула на часы. Девять сорок. На втором курсе Кэти выбрали одной из «красоток Виргинии». Хотя, работая над степенями по английскому и психологии, она придерживалась среднего балла «3,8», в общении моя дочь никогда не испытывала трудностей. Ни единого шанса застать ее дома в пятницу вечером. Как истинный оптимист, я принесла к камину телефон и набрала Шарлотсвилл.

Кэти ответила после третьего гудка.

Подумав, что наткнулась на автоответчик, я пробурчала что-то нечленораздельное.

– Мам, ты?

– Да. Привет. Что ты делаешь дома?

– У меня на носу вскочил прыщ величиной с гору. Я теперь слишком страшная, чтобы идти гулять. А ты что делаешь дома?

– Как ты можешь быть страшной? Забудем о прыще. – Я устроилась на подушке и вытянула ноги поближе к огню. – Я два дня откапывала мертвых людей и слишком устала, чтобы гулять.

– Даже и спрашивать не буду. – Зашуршал целлофан. – Прыщик очень большой.

– И это пройдет. Как Сирано?

У Кэти две крысы: Темплтон и Сирано де Бержерак.

– Лучше. Я купила какое-то лекарство в магазине для домашних животных и давала ему из пипетки. Он почти прекратил чихать.

– Хорошо. Он всегда был моим любимцем.

– Темплтон заметил.

– Попытаюсь быть более сдержанной. Что еще нового?

– Ничего особенного. Подружилась с парнем по имени Обри. Он классный. На следующий же день прислал мне розы. А завтра иду на пикник с Линвудом. Линвуд Дикон. Он учится на юридическом, на первом курсе.

– Значит, вот как ты их выбираешь?

– Как?

– По именам.

Кэти пропустила мою реплику мимо ушей.

– Тетя Гарри звонила.

– Да?

Имя сестры всегда меня слегка настораживает, как коробка с гвоздями, балансирующая на краю.

– Она продает шар. На самом деле тетя Гарри звонила тебе. Она показалась мне немного странной.

– Немного странной?

«Немного странная» – обычное состояние моей сестры.

– Я сказала ей, что ты в Квебеке. Она, наверное, позвонит завтра.

– Хорошо.

Только этого мне и не хватало.

– А! Папа купил «Мазду RX-7». Такая хорошенькая! Правда, он не дает мне на ней ездить.

– Знаю.

Мой бывший муж переживал легкий кризис среднего возраста.

На том конце провода замешкались.

– На самом деле мы как раз собирались пойти поесть пиццы.

– А как же прыщ?

– Подрисую ему уши и хвост и скажу, что это татуировка.

– Должно сработать. Если поймают, назовись чужим именем.

– Я люблю тебя, мамочка.