День смерти

Кэтти Райх День смерти

Всем, кто пережил снежную бурю в Квебеке в 1998-м.

Nous nous souvenons[1]

* * *

Герои и события этой книги вымышлены и существуют лишь в воображении автора. Дело происходит в Монреале, Северной Каролине и других штатах. Упоминаются некоторые существующие организации, но герои и события не имеют ничего общего с реальностью.

1

Если тела и тут, я не могу их найти.

На улице завывал ветер. В старой церкви эхом отдавались лишь скрип моей лопатки да жужжание переносного генератора и обогревателя. Высоко над головой, впиваясь в фанеру, по заколоченным окнам скребли ветви.

Позади меня стояли люди. Съежившись, но не прижимаясь друг к другу, крепко сжимали руки в карманах. Я слышала, как они переминаются с ноги на ногу. Ботинки скрипели на замерзшей земле. Все молчали. Холод не давал нам открыть рта.

В десятисантиметровом сите исчезает пирамидка земли, я осторожно разглаживаю ее лопаткой. Приятно удивляет зернистая подпочва. По состоянию поверхности я ожидала обнаружить на глубине вечную мерзлоту. Однако последние две недели в Квебеке было не по сезону тепло, снег растаял и растопил землю. Хотя намек на весну сдул следующий же порыв арктического ветра, волшебные чары сделали землю мягкой и податливой. Хорошо. Прошлой ночью температура упала до минус четырнадцати. Плохо. Земля не замерзла, но воздух дышит морозом. У меня от холода уже не сгибаются пальцы.

Мы рыли во второй раз, а в сите все те же камни и щебень. На такой глубине вряд ли что-то появится, но никогда не скажешь наверняка. Еще ни одна эксгумация не проходила по плану.

Я повернулась к мужчине в черной куртке с капюшоном, вязаной шерстяной шапочке и зашнурованных до колена кожаных ботинках. Лицо его по цвету напоминало томатный суп.

– Еще несколько сантиметров.

Я провела рукой по воздуху, будто погладила невидимую кошку. Медленно. Копай медленно.

Мужчина кивнул, потом воткнул лопату в неглубокую яму, рыча, точно Моника Селеш при первом ударе.

– Par pouces![2] – крикнула я, выхватывая лопату.

Тонкими слоями! Я снова погладила невидимую кошку, в сотый раз за утро.

– Землю нужно снимать тонкими слоями, – повторила я медленно на французском.

Мужчина явно не разделял моего мнения. Может, задача слишком трудная, или ему просто неприятна мысль об извлечении мертвецов из-под земли. Томатный Суп хочет быстрее покончить с делом и убраться восвояси.

– Пожалуйста, Ги, попытайся снова, – прозвучал мужской голос у меня за спиной.

Бурчанье:

– Да, отец.

Ги продолжил, качая головой, но теперь снимал земляной слой так, как я ему показала, и кидал его на сито. Я отвернулась от черных комьев и присмотрелась к самой яме, пытаясь разглядеть признаки захоронения.

Прошло уже четыре часа, и я чувствовала за спиной напряжение. Монахини раскачивались все быстрее. Я повернулась и подарила им что-то вроде ободряющего взгляда. Губы замерзли настолько, что говорить я уже не могла.

Ко мне обратились шесть лиц, измученных холодом и ожиданием. Перед каждым появилось и развеялось небольшое облачко пара. Сверкнуло шесть улыбок. Кажется, все отчаянно молились.

Спустя девяносто минут мы продвинулись на полтора метра. Как и в первый раз, в яме оказалась только земля. Я наверняка отморозила все пальцы на ногах, а Ги уже готовится бежать за экскаватором. Время сменить род деятельности.

– Отец, думаю, надо снова проверить записи о захоронениях.

Он на мгновение замешкался.

– Да, конечно. Конечно. Можно подкрепиться сандвичем и кофе.

Священник пошел к деревянным воротам в дальнем конце заброшенной церкви, за ним, опустив головы, последовали монахини, осторожно выбирая дорогу между камнями. Белые покровы одинаково спадали сзади на черные шерстяные пальто. Пингвины. Кто это сказал? "Братья Блюз".

Я выключила фонарь, подстроилась под их шаг и опустила взгляд. Удивительно, сколько обломков костей впечаталось в земляной пол. Восхитительно. Мы копали в единственном месте церкви, где нет могилы.

Отец Менар толкнул дверь, и мы, как единое целое, вышли наружу. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к свету. Свинцовое небо, казалось, обнимает шпили и башни всех зданий монастыря. Сырой ветер дул со стороны Лаврентийских гор, поднимал воротники и хлопал монашескими покровами.

Наша маленькая компания пригнулась и направилась к ближайшему зданию, тоже из серого камня, как и церковь, но поменьше. Мы забрались по лестнице на резное крыльцо и вошли через заднюю дверь.

Внутри – сухой и теплый воздух, приятный после сурового мороза. Я вдохнула запах чая, нафталина и жареного мяса.