День совка. Детектив поневоле

А ведь было что-то в этом времени спокойное, размеренное, без рекламы и пробок на дорогах. Вот только оставаться здесь навсегда мне не хотелось как ни проси. Мне дороже мой безумный век с компьютерами и хреновой тучей не нужных вещей. Я к этому не просто привык, а прирос всем своим сознанием. Мне этого не хватает прямо сейчас. Но ради дела я готов об этом на какое-то время забыть.

Вот и подъехала ещё одна «Волга» с шашечками на бортах и остановилась возле своих собратьев. Приехавший водитель вышел из салона и начал что-то рассказывать коллегам, жестикулируя руками.

В какой-то момент, все трое уставились на нашу «Копейку». После чего приехавший водитель быстрым шагом направился в здание вокзала. Вышел он оттуда через минуту, в сопровождении двух милиционеров, которые прямиком шагали в нашу сторону. Всё тот же водитель шёл следом за блюстителями правопорядка, что-то не громко им рассказывая.

Козырнув с небольшим нагибом возле опущенного стекла, милиционер представился:

– Старший сержант Стёпочкин. Предъявите, пожалуйста, ваши документы. Ничего серьёзного, простая формальность.

– Что-то случилось? – поинтересовался я, запуская руку во внутренний карман пиджака.

– Ночью поступила ориентировка о ДТП в пригороде Ленинграда. Такси всмятку, водитель в реанимации, – старший сержант взял в руки моё удостоверение, внимательно изучая его и немного помедлив, продолжил, – Пассажир этого такси таинственным образом исчез. И некоторые товарищи утверждают, что этим пассажиром были вы.

Костя вышел из-за капота машины и молча, смотрел на происходящее, разинув рот.

– Он это был! – запричитал таксист, размахивая руками, – Мамой клянусь! Мне земляк, который его вёз, по рации сообщил. Я за ними следом ехал, пассажира вёз. Теперь он в реанимации. Говорил, детектива известного из Ленинграда везу срочно до Волховстроя. Сыча…, то есть – Сычёва. На поезд говорит, опоздал. Он это! Я газету сам видел.

– Подождите, товарищ, – перебил таксиста старший сержант, – Сейчас разберёмся. Виктор Дмитриевич, выйдите, пожалуйста, из машины. Документы ваши подлинные и сомнений не вызывают. Но есть ориентировка и мне нужно её отработать. Это не займёт много времени. Простая формальность и я вас сразу же отпущу.

Я вышел из машины, поправляя пиджак. Запрос на эту ориентировку послал явно не мой «отец», иначе бы он получил бы доклад от старшего сержанта Стёпочкина ещё до нашего с ним разговора по телефону и знал бы о том, что я жив. Так на кого же они работают?

Широкополову моя смерть не нужна, у него дочь пропала и проблем без того хватает. Все ниточки в итоге сходятся к охраннику. Его мне и нужно «расколоть» в прямом смысле этого слова. Средства не имеют значения, важен только результат. Он должен выложить мне всё как на духу, кем бы он ни был. Другого варианта я здесь не вижу. Я должен узнать на кого он работает и что тут вообще происходит. Если мой «отец» полковник не в курсе, то значит, и он под угрозой находится. Разберутся со мной, Широкополовым и затем придут за ним. Этого я допустить не могу. Этот кто-то затеял большую игру, подминая всё под себя, и меня это нисколько не удивляет, зная историю девяностых годов. Справедливость? Нет, не слыхали.

– Мне скрывать нечего, – спокойным голосом произнёс я.

– Как же, нечего! – возмутился таксист, – Видали мы таких, аферистов. Он выдаёт себя за другого человека.

Коллеги таксиста уже стояли у него за спиной.

– Как вы это себе представляете, если я стою сейчас перед вами здоровый и невредимый? – поинтересовался я у агрессивного таксиста. До Волховстроя я действительно ехал на такси и потом пересел на поезд. Спросите у проводницы, она подтвердит.

– Ты мне зубы не заговаривай….

– Тихо! – скомандовал старший сержант и после обратился ко мне, передав моё удостоверение своему коллеге, – В ориентировке сказано, что у детектива Сычёва на правой руке, в районе локтя имеется характерная родинка и спутать её с чем-либо не возможно. Больше в ориентировке ни о чём не сказано. Есть родинка – есть человек. У нас и других дел хватает. В конце концов, пусть они там, в Ленинграде сами с этим разбираются.

Значит, ориентировку они все-таки получили из Ленинграда, а не из Москвы. Это немного сужает круг поиска «виновника торжества».

– Я готов, – без тени сомненья предложил я, снимая пиджак, – Все мы люди деловые, так чего за зря время терять.

Я кинул пиджак на заднее сидение «копейки» и затем, расстегнув пуговицу рубашки, закатал рукав до локтя. Повертев рукой в разные стороны, обнаружил, что никакой родинки на ней нет и в помине, даже самой крохотной.

– Вот, видели? – торжествующе заверещал таксист, – Нет родинки!

– Да нет же, – успокоил всех старший сержант, – Она должна быть выше локтя.

Я закатал рукав рубашки ещё выше, насколько это возможно. Раскачанные бицепсы и трицепсы этому процессу сильно мешали.

– Всё на месте, – сообщил милиционер, уважительно глядя на мою мускулатуру, – Полное совпадение с ориентировкой. Извините за беспокойство. Служба такая. Доброго вам пути.