День святого Валентина

Во вторник Катя с утра собралась в школу. Вечером воскресенья к ним приходила мамина подруга тетя Надя с чудодейственными, как она говорила, мазями. На ночь Катино лицо намазали этими мазями, замотали бинтами, и она стала похожа на мумию какого-нибудь Аменхотепа. Несмотря на все эти ухищрения, к утру синяки все равно никуда не исчезли с ее лица, но зато опять поменяли цвет: с зеленовато-радужного на желто-коричневый. Их, конечно, лучше не стоило предъявлять одноклассникам, но усидеть дома Катя уже не могла. Она должна была видеть Руслана. Хотя бы только для того, чтобы поговорить о родителях. Пусть он больше никогда не возьмет ее за руку, но она наконец вдоволь насмотрится в его шоколадные глаза.

Катино появление в классе произвело настоящий фурор. Общее мнение, как всегда, высказал Мишка Ушаков:

— Ну, Катерина, ты прямо как с мафиозной разборки! Классные синячары!!! Клянусь, у меня за всю мою многотрудную жизнь таких не было. Это кто ж тебе так наподдавал? Ты скажи! Мы разберемся!

— Отстань, я упала, — нервно отмахнулась от него Катя. Она стояла посреди кабинета, и ее занимал куда более важный вопрос: куда ей теперь садиться. Последний раз она сидела рядом со Шмаевским за последней партой. Сейчас его в классе еще не было. Но если бы и был, вряд ли предложил бы ей место рядом с собой. Вон как Бэт враждебно на нее смотрит! И вертится возле его последней парты. Похоже, она костьми ляжет, но Катю туда не допустит.

— Ну ты мне-то не заливай! Она, видите ли, упала! — не отставал Ушаков. — Уж я навидался синяков! Я даже знаю этот удар под челюсть! На себе испробовал! Зубами так и впиваешься в собственные губы! Так что ты, Катька, не стесняйся! Назови фамилию этого подлеца или… — Он не закончил и со значением посмотрел на Бетаеву, которая под его взглядом лишь презрительно фыркнула. — В общем, мы сможем за тебя отомстить, Катерина!

Катя уже окончательно решила, что ей лучше всего немедленно уйти домой, но именно в этот момент, то есть как всегда вовремя, в кабинет вошел Шмаевский. При виде его класс дружно ахнул. Под правым глазом Руслана тоже переливался разными цветами довольно крупный синяк.

— Ой, не могу! — расхохоталась Ира Ракитина. — Зря ты, Мишка, так зверски на Таньку поглядывал! Она невинна, как дитя. Похоже, эти двое друг с другом подрались! В пятницу, как голубки, за одну парту уселись, а за выходные, значит, любовь полностью испарилась! Как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!

Кое-кто услужливо подхихикнул в угоду самой красивой девочке класса, но очень скоро опять установилась полная тишина. Шмаевский, даже не взглянув в сторону Ракитиной, обратился к Кате:

— Ну-ка пойдем, поговорить надо, — и пошел к выходу из класса.

Катя, разумеется, отправилась за ним. Уже вовсю заливался звонок на первый урок, но Руслана это не остановило. Он еще быстрее пошел к лестнице на последний этаж. Катя поняла, что он ведет ее в ответвление одного из коридоров, где стоит огромная кадка с неимоверно разросшимся розовым кустом. За живой стеной его густых ветвей вполне можно было поговорить без посторонних глаз.

— Кать, он получил свое! — сразу сказал Руслан.

— Кто? — на всякий случай решила уточнить она.

— Та самая сволочь, что с тобой… что тебе… В общем, отец мне рассказал, что с тобой в субботу случилось. Я сразу понял, кто это. Этот парень давно возле нашей подворотни с малышни деньги трясет. Мы с ребятами его уже как-то били. Ну… пришлось еще раз.

— Таких гадов надо не бить, а в милицию сдавать, — сказала Катя, хотя на самом деле ей очень понравилось, что Шмаевский с ним из-за нее дрался.

— Конечно, надо. Если бы ты тогда согласилась поехать с отцом в травматологический пункт и зафиксировать побои, то его можно было бы и привлечь. А так… Он может на мой синяк показать… вроде, как это я тебя… Попробуй докажи обратное!

— Я ничего не собираюсь доказывать… только теперь страшно на улицу выходить…

— Не бойся. Он тебя больше не тронет, — уверенно сказал Руслан и будто в качестве доказательства своей правоты дотронулся до собственного синяка.

— И ты ему веришь? — засомневалась Катя.

— К тебе он не прикоснется и пальцем. Это точно. Про других, конечно, не могу сказать… Но отец просил тебе передать, что в милицию все равно заявит. Нельзя позволить этому отморозку продолжать учинять разбои.

— Ну что ж… спасибо, — выдохнула Катя. — Можно идти на урок?

— Да какой там урок… Я целых три дня тебя не видел…

— И что? — насторожилась она.

— Ну… можно сказать, что соскучился…

— В каком смысле?

— Да в обыкновенном! Кать, ты чего смотришь на меня так, будто я в чем-то виноват перед тобой?!

— Ты не звонил…

— Да я два дня этого гада искал! А он только вчера к вечеру на охоту вышел!

— А скажи, Руслан, зачем ты так старался? — с вызовом спросила Катя.

— Как зачем? — удивился Шмаевский. — Я же сказал, что нельзя позволить, чтобы…

— Это я поняла, — перебила его она. — Ты только для того, чтобы очистить наш двор от мрази, да?