День святого Валентина

До срока, назначенного бандитами, осталось всего три дня, а дело не сдвинулось с мертвой точки. Надо было во что бы то ни стало положить конец этому беспределу, бандиты представляли смертельную опасность не только для меня, но и для тех, кто так или иначе был связан с Андреем Ефимовым.

Хорошо еще, что бандиты не знают про Машу Рыбникову, чего доброго отыграются на ней тоже. По-хорошему, надо бы предупредить отца Маши, но как потом объяснить, почему Евгения Охотникова оказалась замешанной в это дело?

Наведя справки через своих знакомых, я выяснила, что майор Рыбников действительно в день святого Валентина дежурил в управлении и безвылазно находился на своем «боевом посту». Алиби несокрушимое. Намекнуть бандитам, пусть проверяют? Нельзя — это значит подвергать опасности Машу.

Бегать от бандитов по всей России, держа за ручку Валентина Новицкого, просто неразумно, нас все равно вычислят и ликвидируют.

Свалить криминального лидера не так-то просто, для этого существует два пути — физическое уничтожение и тюрьма на всю катушку.

Первый вариант отпадал сразу — я не киллер и не собираюсь им быть. Для второго варианта нужны до того веские основания, чтобы целый батальон адвокатов, работающих на мафию, не смог отбить обвиняемого у правоохранительных органов.

Искать доказательства преступной деятельности Ефимова? Бьюсь об заклад, что милиции уже известны его авантюры, но нет весомых улик, а без них дело будет шито белыми нитками.

Позвонить в милицию и намекнуть, что те два трупа, которые были показаны по телевизору, на совести Ефимова и его подручных? Об этом тут же узнают бандиты, и мне придется худо.

Чтобы развеяться, я села в машину и стала кружить по городу. Голова пухла от мыслей, но реального выхода из ситуации я не видела, а ведь он должен быть. Должен, черт возьми!

Я проехала мимо школы и остановилась неподалеку. У меня было такое чувство, что весь этот кошмар, который разрастается как снежный ком, начался именно здесь, в стенах образовательного учреждения.

Я взглянула на часы — четырнадцать ноль-ноль. Четырнадцать часов — четырнадцатое февраля — четырнадцать дней на поиски убийцы. Ненавижу это число.

Школьная дверь открылась, и это поневоле привлекло мое внимание.

По ступенькам спускались уже знакомые мне Сергей Владимирович и… Маша Рыбникова.

Они были похожи на двух воркующих голубков, шли рука в руке и счастливо улыбались друг другу.

Я зажмурила глаза, потрясла головой, чтобы прогнать наваждение, и вновь размежила веки.

Нет, видение не исчезло. Мало того, мужчина с девочкой прошли мимо моей машины, даже не заметив меня, сидевшую неподвижно и молившую бога, чтобы не попасть в поле зрения учителя и ученицы.

В принципе, я могла не опасаться, Сергей Владимирович и Маша были настолько заняты друг другом, что можно было плясать на крыше «Фольксвагена» и то они ничего бы не заметили.

Учитель с девочкой дошли до остановки маршрутного такси и остановились. По всей видимости, они уезжали куда-то по делам, вне всякого сомнения творческим.

Я невольно залюбовалась симпатичным мужчиной и девчушкой, с лица которой не сходила обворожительная улыбка. Я как-то попробовала вот так же походить несколько минут, раздвинув уголки рта, но потом жутко заболели челюсти, а тетя Мила смотрела на меня как на чумную.

Подъехала «Газель» — маршрутное такси, возившее пассажиров к центру города, учитель и ученица забрались в машину и исчезли из поля моего зрения.

До срока, назначенного бандитами, оставалось всего ничего, а потом придется платить по счету…

Глава 18

Кабинет номер двадцать семь находился на втором этаже школьного здания. Я постояла у двери, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся оттуда. Играли на фортепьяно, играли виртуозно, лично я не заметила ни одной нотки фальши, правда, я не могу похвастаться абсолютным слухом.

Мелодия смолкла, и я постучала в дверь. Специально ждала этой паузы, потому что тот, кто играл, просто не услышал бы моего стука, да и прерывать человека было бы невежливо.

Дверь открыл Сергей Владимирович, именно к нему я пришла сегодня, чтобы задать несколько вопросов, важных для меня.

— Здравствуйте… — удивленно произнес он. — Вы ко мне?

— Да, Сергей Владимирович, — ответила я и вошла в кабинет, чуть не поскользнувшись на линолеуме, который оказался очень гладким.

Просторная комната с обычной классной доской, тремя рядами столов, стоявших полукругом, фортепьяно в левом переднем углу и небольшой шкаф, на полках которого стояли музыкальный центр, отечественный проигрыватель «Вега», а к стене была прислонена шестиструнная гитара.

— Мы с вами знакомы? — спросил мужчина, глядя настороженно и с долей обеспокоенности.

— Меня зовут Евгения Охотникова, — сказала я.

— Очень приятно, Евгения…

По интонации я поняла, что учитель желает знать мое отчество, — в школьной среде больше принято называть друг друга по имени-отчеству, даже если вы давно работаете друг с другом. Профессиональная привычка.

— Максимовна, — ответила я.

— Кто вы? — с беспокойством спросил Сергей Владимирович. — Из милиции?

Я усмехнулась.

— Почему вы так подумали?