День триффидов. Куколки (сборник)

– Когда ты станешь постарше, тебе будет легче разобраться. Но и сейчас ты уже знаешь Определение и должен был понять, что Софи отклоняется от Нормы. Почему ты не рассказал о ней своему отцу или мне?

Я рассказал ему свой сон, в котором отец расправлялся с Софи так же, как с одним из Нарушений на ферме. Инспектор задумчиво посмотрел на меня и кивнул:

– Понимаю, но с Богохульствами поступают иначе, чем с Нарушениями.

– Что с ними делают?

Он уклонился от ответа и продолжил свою мысль:

– Знаешь, мой долг включить твое имя в рапорт об этом случае. Поскольку твой отец уже принял меры, я могу не делать этого, но все равно дело это очень серьезное. Дьявол засылает к нам Отклонения, чтобы мы ослабели и отвлеклись от Чистоты. Иногда ему удается создать подделку почти совершенную, так что мы должны быть все время начеку, чтобы разглядеть его ошибку, пусть самую маленькую. А когда мы ее обнаружим, то должны немедленно о ней заявить. Запомни это на будущее, ладно?

Я не поднимал глаз: инспектор инспектором, он, конечно, лицо важное, но я все равно не мог поверить, что Софи послана Дьяволом. И мне не верилось, что крошечные лишние пальчики на ногах что-нибудь в этом меняют.

– Софи мой друг, – сказал я, – мой лучший друг.

Инспектор посмотрел на меня долгим взглядом, потом покачал головой и вздохнул:

– Верность – это великая добродетель, но есть такое понятие, как ложно понятая верность. Придет день, когда ты поймешь всю важность верности более высокой. Чистота расы… – Он прервал речь, потому что дверь открылась. Вошел отец.

– Их поймали, всех троих, – сказал он инспектору и с отвращением посмотрел на меня.

Инспектор сразу поднялся, и они вместе вышли. Я смотрел на закрытую дверь. От ужасного сознания собственной вины меня трясло. Слезы катились по щекам, я захлебывался ими, пытался остановиться и не мог. Я забыл об истерзанной спине: боль, которую причинили отцовские новости, была сильнее. Грудь стеснило так, что я задыхался.

Дверь снова отворилась. Я стоял лицом к стене, кто-то пересек комнату. На мое плечо легла рука, и раздался голос инспектора:

– Это не из-за тебя, старина. Ты здесь ни при чем. Их захватил патруль в двадцати милях от нас. Совершенно случайно.

Дня через два я сказал дяде Акселю, что собираюсь бежать. Он прервал работу и стал задумчиво разглядывать свою пилу.

– Я бы этого не делал, – сказал он. – Обычно из этого ничего хорошего не выходит. А кроме того, – добавил он, помолчав, – куда ты убежишь?

– Об этом я хотел посоветоваться с вами.

Он покачал головой:

– В любом округе захотят увидеть твое свидетельство о Нормальности и тогда сразу узнают, кто ты и откуда.

– Только не в Зарослях, – предположил я.

Он ошеломленно уставился на меня.

– Да ты что? В Заросли собрался? У них же там ничего нет, даже еды не хватает. Они ж все почти живут впроголодь, поэтому и устраивают набеги. Тебе придется все силы тратить на то, чтобы выжить.

– Но ведь должны быть другие края, – сказал я.

– Разве только ты отыщешь корабль, который возьмет тебя, да и то… – Он снова покачал головой. – Мой жизненный опыт говорит, что, если убегаешь от чего-то только потому, что оно тебе не нравится, тебе не понравится и то, к чему прибежишь. Другое дело бежать к чему-то определенному. А к чему побежишь ты? Поверь мне, здесь гораздо лучше, чем в большинстве других мест. Так что, Дэви, я против. Через несколько лет, когда ты возмужаешь, станешь самостоятельным, тогда может быть. Но до тех пор, по-моему, лучше никуда не бегать. Гораздо хуже будет, если тебя поймают и вернут назад.

Пожалуй, он был прав. Я уже начал понимать значение слова «унижение» и не хотел испытать это снова. Из того, что сказал дядя Аксель, выяснилось, что вопрос «куда идти» будет нелегким и впоследствии. Самым разумным было бы узнать все, что возможно, об окружающем мире за пределами Лабрадора. И я попросил его рассказать мне, как там все выглядит.

– Безбожно, – ответил он, – совершенно безбожно.

Такой ничего не говорящий ответ я часто слышал от отца. Поэтому я был очень разочарован, получив его от дяди Акселя, и сказал ему об этом. Он усмехнулся:

– Точно, Дэви, ты прав. Что ж, если не разболтаешь, я, пожалуй, расскажу тебе кое-что.

– Это что, секрет? – недоуменно спросил я.

– Не совсем, – ответил он, – но дело в том, что когда у людей уже сложилось привычное представление о мире, а проповедники твердят им, что лишь оно правильное, то, попытавшись изменить их взгляды, дождешься не благодарности, а неприятностей. Моряки в Риго давно это поняли и разговаривают о том, что видели, в основном с другими моряками. А если остальные хотят верить, что вокруг одни только Дурные Земли, пусть верят. От этого в окружающем мире ничего не изменится, а им так жить спокойнее.

– У меня в книге сказано, что вокруг Лабрадора Дурные Земли или плохие Заросли, – заметил я.