День триффидов. Куколки (сборник)

– Может быть, – сдержанно согласился дядя Аксель. – А с другой стороны, инспектор всегда использует Джо, когда ему надо что-нибудь разузнать потихоньку. Мне это не нравится.

Мне тоже стало не по себе. Но коль скоро Джо не обратился к нам, я не думал, что он сможет добыть против нас какие-нибудь улики. Ведь нам, сказал я дяде Акселю, нельзя предъявить ничего, никакого обвинения, которое подводило бы нас под какой-нибудь определенный пункт Правил об Отклонениях.

Дядя Аксель покачал головой:

– Эти правила только включают, но не исключают. Нельзя узаконить тысячи возможных случаев, а только наиболее частые. Так что могут появляться новые, которые рассматриваются отдельно. Это как раз входит в работу инспектора: наблюдать и в случае необходимости проводить расследование.

– Мы обсуждали, может ли такое произойти, – сказал я. – Но ведь если начнут выяснять, они же не будут знать, о чем спрашивать. Все, что нам надо будет делать, это притвориться удивленными, как все нормальные люди. Что может узнать Джо или кто-то другой? У них могут быть только подозрения, но никаких улик.

Однако дядя Аксель не мог успокоиться.

– А Рэчель? – предположил он. – Ее так потрясло самоубийство сестры. Ты не думаешь, что она…

– Нет, – уверенно ответил я. – Даже если не брать в расчет, что она не может обвинить нас, не уличая себя, мы бы знали, если бы она что-то скрывала.

– Ну ладно, а маленькая Петра? – спросил он.

Я уставился на него:

– Откуда вы знаете о Петре? Я никогда вам о ней не рассказывал.

Он удовлетворенно кивнул:

– Значит, она тоже. Я так и понял.

– Как вы узнали об этом? – Я не мог успокоиться, сразу начав соображать, кому еще могла прийти в голову такая мысль. – Она сама вам сказала?

– Да нет, как бы тебе сказать, я просто наткнулся на это. – Он помолчал и добавил. – Косвенным путем это пришло от Анны. Я предупреждал тебя, что ее брак с этим парнем до добра не доведет. Есть такой тип женщин, которым недостаточно сделаться рабыней мужчины, чтобы он о них ноги вытирал. Им надо полностью отдавать себя в его власть. Анна была такой.

– Уж не хотите ли вы сказать… Вы считаете, что Анна рассказала Алану о себе? – запротестовал я.

– Рассказала, – кивнул он. – Она сделала больше. Она рассказала ему обо всех вас.

Я смотрел на него с недоверием:

– Почему вы так уверены, дядя Аксель?

– Уверен, Дэви. Возможно, она не хотела этого. Возможно, она рассказала ему только о себе, будучи женщиной, которая не умеет хранить тайны в постели. Возможно, ему пришлось выбить из нее имена остальных. Но факт тот, что он их знал. Это точно.

– А если и знал, вы-то как узнали, что ему известно? – спросил я с возрастающей тревогой.

Он заговорил медленно, как бы вспоминая:

– Когда-то давно в Риго был в гавани кабачок. Его содержал некто Гроус и получал немалый доход. У него под началом работали три девушки и двое парней. Они исполняли все, что он говорил, буквально все. Если бы он захотел рассказать о них все, что знал, то один из молодчиков точно бы болтался на виселице за участие в корабельном мятеже, а две девицы – за убийство. Не знаю, что натворили остальные, но их он тоже держал в тисках. Это был шантаж в чистом виде. Если им давали чаевые, он забирал их целиком. Он следил, чтобы девушки были любезны с моряками, посещавшими кабачок, а то, что они извлекали из гостей, тоже брал себе. Я часто наблюдал, как он обращался с ними, видел выражение его лица, когда он смотрел на них. С каким злорадством. Потому что он знал, что они в его власти и им это известно. Стоило ему нахмуриться, и они начинали плясать вокруг него.

Дядя Аксель помолчал, задумавшись.

– Я никогда не думал, что снова увижу подобное выражение на лице человека. И где? В вэкнакской церкви! Из всех мест! Мне стало нехорошо, когда я это увидел. Именно такое выражение. На лице у него, когда он рассматривал сначала Розалинду, потом Рэчель, потом тебя и, наконец, маленькую Петру. Больше его никто не интересовал. Только вы четверо.

– Вы могли ошибиться… Какое-то выражение лица… – начал я.

– Не какое-то! То самое выражение. Я узнал его. Меня как будто снова перенесло в Риго, в кабачок. Ну а кроме того, если я не прав, то как я узнал про Петру?

– Что вы сделали?

– Я пошел домой и хорошенько подумал о Гроусе, какую удобную обеспеченную жизнь он вел, и еще кое о чем. А потом я натянул на мой лук новую тетиву.

– Так это вы?.. – воскликнул я.

– Больше ничего не оставалось, Дэви. Конечно, я знал, что Анна будет винить кого-то из вас. Но ведь она не могла выдать вас, не выдавая себя и свою родную сестру. Безусловно, риск существовал, но я должен был на него пойти.

– Риск был. Все чуть не пропало. – И я рассказал ему о письме, которое Анна оставила инспектору.

Он покачал головой: