День цезарей

Катон шагнул вперед для принятия награды, чувствуя немалый вес золотого украшения. Просунув руку, он сжал края, чтобы браслет плотней закрепился на правом предплечье, и победоносно поднял руку. Когорты гвардейцев приветствовали его громовым ревом, быстро поймав ритм так, что звук имени эхом отражался от окружающих казарм, взрастая в оглушительное крещендо. Грудь Катону распирало от гордости. В этот момент он посмотрел императору в глаза – затаенные, словно притихшие. Поглядев секунду-другую, Нерон нервно хихикнул, после чего поднял руку, унимая неподобающее ликование на плацу. Крики пошли на убыль, а сам Нерон более-менее восстановил самообладание и поднял скипетр, требуя тишины и внимания солдат. Когда шум утих, он вполголоса обратился к Катону:

– Отпускаю тебя в строй, префект.

Катон вместе с сигнифером дружно повернулись и, печатая шаг, вернулись к поредевшим рядам Второй когорты, где заняли место рядом с Макроном.

– Молодчина, префект. По заслугам и честь.

– Спасибо, друг мой. Заслуги эти наши общие.

Нерон отошел на заднюю часть помоста и сел там на табурет с мягкой обивкой. У императора за спиной застыли двое телохранителей-германцев. А еще там стояла стройная молодая женщина в искрящейся на солнце шелковой столе под синим плащом-пенулой. Женщина положила императору на плечо свою ладонь, которую он взялся нежно поглаживать.

– Что за женщина? – не поворачивая головы, спросил Макрон.

– Понятия не имею, – ответил Катон. Это была не Клавдия Октавия, к браку с которой Нерона принудили для укрепления связи с прежним императором. – Но не его жена, это точно.

Продолжить разговор не получилось: к переднему краю помоста приблизился Паллас и, расправив плечи, обратился к гвардии:

– Доблестные солдаты! Вы видели, какую любовь к вам испытывает наш император. Что еще может быть нужно от жизни? Вы – герои Рима. Да что там Рима – герои всей империи! Никто из солдат не сравнится по подвигам с прославленной преторианской гвардией, вселяющей ужас во врага! Так пусть же услышат они клич, который только и должен звучать из уст гвардейцев! Победа! Победа! Победа!

При этом он ритмично вздымал сжатую в кулак руку. Кое-кто из людей подхватил клич, но поняв, что большинство их не поддерживает, прекратил скандировать. Паллас еще какое-то время покричал, но постепенно выдохся и опустил руку с встревоженным выражением на лице.

– Какая сдержанность! Какая скромность! Именно они и приличествуют благороднейшим из людей. Я должен был учесть это ваше качество, прежде чем подать свой скромный голос.

– Где наши деньги? – раздался требовательный возглас.

– Да! – выкрикнул еще кто-то. – Где деньги?

– Тишина в строю! – рявкнул кто-то из центурионов. – Душу вытрясу из любого, кто заговорит в нарушение дисциплины!

– Деньги где? – вновь взвился крик над задними рядами.

Его подхватили другие, и скандирование, набирая силу, стало взбухать отчаянным ревом. Паллас, подняв руки, что-то прокричал, но голос его на фоне шума не был слышен. Имперский вольноотпущенник с мучительно искаженным лицом тряс кулаками, силясь что-то донести, но был он не более чем перышком перед лицом вихря.

«ГДЕ НАШИ ДЕНЬГИ?! ГДЕ НАШИ ДЕНЬГИ?!»

Где-то вблизи послышался зычный бас, и Катон, обернувшись, с ужасом увидел Макрона, держащего ладони у рта. Если к беспорядку примыкают уже и офицеры, это означает, что бразды уходят у начальства из рук, и если ничего не сделать, то вскоре все грозит опрокинуться вверх дном. К счастью, кое-кто на помосте почуял близкую опасность. Вскочив на ноги, к переду помоста рванулся Нерон и, оттолкнув Палласа в сторону, с целью привлечь внимание гвардейцев замахал своим золоченым скипетром.

– Друзья! Дорогие мои собратья!

Постепенно скандирование пошло на убыль, а император выдавил на лице подобие улыбки.

– Будут, будут у вас деньги! Ничуть не меньше, чем у солдат из других когорт! Сестерций к сестерцию, и ничуть не меньше. Клянусь самой своею жизнью. Только вы должны понять, что такую сумму разом в настоящее время выдать сложно.

Стон прошел над рядами, и вновь раздались гневные голоса. Тем не менее император продолжал:

– Имперская казна почти пуста. Но к Риму следует целый обоз с серебряными слитками, идет вот в эту самую минуту. Надо подождать всего лишь несколько дней, и вы получите свое вознаграждение. Я скорее лишу себя глаз, чем не дам вам того, что причитается вам по праву. Доверьтесь мне. Доверьтесь вашему императору!

Он сделал паузу, вслушиваясь в реакцию солдат. Сердитый рокот и разрозненные возгласы продолжались с неослабной силой. Улыбка стала сходить у Нерона с лица, и он сделал шаг назад. Тотчас вперед выступил Бурр и, прикрыв императора собой, завопил, держа ладони рупором:

– Парад прекращается! Офицеры, приказать подчиненным разойтись! Все по казармам, немедля!

Катон повернулся лицом ко Второй когорте. Лица гвардейцев были разгневаны, сердитыми жестами они указывали на помост. Положение выходило из-под контроля, дисциплина рассыпа́лась. Необходимо было что-то срочно делать.

– Вторая когорта! Становись!