День цветения

Сверху, из башни, послышались голоса, лязг железа. Опять кальсабериты. Спешат на подмогу оставшимся внизу. Не раздумывая, я шмыгнула в темный провал первого уровня. Пропуская Арамелов отряд, с грохотом покатившийся дальше. Потом выглянула на площадку и украла факел из кольца. Без света я подземного хода не найду.

Уходить, бежать… Скорее! Простите, отец Арамел, но я сбегу сейчас, без вашей помощи. Ваши мальчики прикончат преступника и организовывать побег будет некому. Я избавлю вас от лишних размышлений, куда бы пристроить марантину и ее тварь. Сбежали и сбежали. Мы улетим, не оставив следов. И вы нас не найдете, даже если будете искать. Никогда.

Вот здесь, кажется. Точно, здесь. Даже черное паленое пятно на полу осталось от разлившегося масла. Как он меня учил? Тут два раза нажать, там топнуть, и вот в этой выемке снова нажать. Пламя факела задергалось, легло плашмя. Каменная плита в стене подалась назад и поехала влево.

И из тьмы туннеля в лицо мне полыхнули два золотых огня. Мимо пронеслось что-то огромное, длинное, аспидно-черное, окатив волной жара, отшвырнув безжалостным ударом прямо в мозг.

С дороги!

Факел покатился, рассыпая красивый искрящийся хвост. Я отдышалась, пощупала плечо, которым врезалась в стену. Спасибо, что не головой! Уф, это же Маукабра! Проклятый колдун, настоящий колдун, он ее призвал каким-то своим колдовским способом? О, Господи, да провались они все! Я подобрала факел и ринулась в ледяное нутро туннеля.

Стуро, любимый мой, мой ненаглядный. Забери меня отсюда!

Йерр

Дверь закрыта. Глупая вессарская дверь. Мы не можем открыть дверь. Мы не знаем, как. Эрхеас не сказал, нет. И мы не слышим Эрхеаса. Как будто Эрхеаса нет в глупом вессарском доме.

Может, пока мы здесь сидим, Эрхеас уже вернулся? Пришел в маленький дом, а нас там нет. Может, еще сбегать в маленький дом?..

Я — онгер из Аххар Лаог. И я плюю на вессаров и на их дурацкую возню.

Эрхеас?

Эрхеас!

Дверь закрыта! Глупая, глупая дверь!!!

Откройся! Мы хотим к Эрхеасу!

Драка. Эрхеас дерется. Эрхеас — там, а мы — здесь.

Открывайся, глупая!!!

Открывается! Дверь — открывается!

Что-то живое. Напуганное, маленькое.

С дороги, наступим.

Там вессары. Опасность? Опасность пришла? Дождалась, когда мы не рядом с Эрхеасом, и пришла.

Эрхеас, это мы! Мы здесь, Эрхеас! Мы идем!

Тот, Кто Вернется

Дура и есть. Если все-таки решила бежать, зачем делать это с воплем: "Помогите!"?

А впрочем — что нам до вессаров?

Дверь.

— Что здесь?!

— Стоять!

— Господи Вседержитель, ни с места!!!

Трое.

Кальсабериты из коридора.

Ну-ну.

У нас тут козлы были…

По бревну на рыло, даже еще одно осталось.

Один меч сломан, второй — слишком легкий…

Может, этот подойдет?

Все.

Пора отсюда подаваться.

Не забыть сумку, вон она, на столе лежит… оп-па.

Раз, два, три… сколько же вас, дуралеи?

Ладно.

Бревнышко сгодится вместо палицы, вам тут особенно не развернуться с двуручниками…

Идите сюда, вессары. Я вам кое-что покажу.

Идите.

Эрхеас! Мы здесь, Эрхеас!!!

Йерр! Девочка моя, ты пришла, боги, маленькая…

Кровь.

В потолок — фонтаном.

Кровь…

Стуро Иргиаро по прозвищу Мотылек

Здесь не было двери, здесь был только люк в полу, запертый изнутри. Еще здесь была пара маленьких окон на самом верху, заколоченных досками (одно из них я выломал, чтобы пролезть). Голубятня представляла собой весьма тесную высокую комнату, ближе к центру проткнутую каминной трубой. Вместо потолка над головой громоздились многоярусные конструкции шпиля.

Преотличная ловушка для глупых аблисов. Ночью, выбив доску, я спрыгнул внутрь и обнаружил, что без посторонней помощи выбраться из голубятни будет очень и очень непросто. Ни простора для разбега, ни достаточного места чтобы полностью раскрыть крылья. Правда, я отыскал за трубой какие-то палки и решетчатые ящики непонятного назначения. Если Маленький Человек не явится, придется из этого хлама устраивать себе лестницу до окна.

А вот если вместо Маленького Человека явится кто-то чужой… Я нашел себе палку покрепче, и всю ночь провел на перевернутом ящике, прижавшись спиной к теплой трубе. Назойливый шум трупоедского жилья, слышимый здесь гораздо отчетливее, чем в твоей, Альса, башне, мешал спокойно размышлять. Однако мне показалось, шум этот словно бы сменил оттенок, перешел в другую тональность. Не было в нем уже того тошнотворного привкуса страха. Что-то здесь у вас определенно изменилось. Большой Человек, принесший записку, пытался со мной поговорить, но ничего толкового из его сообщений я не извлек.

Знаешь, Альса, когда весь этот ужас кончится, я попрошу тебя разговаривать со мной исключительно на лиранате. Однажды мы уже пытались так делать, но ни у тебя, ни у меня не хватило терпения. Впрочем, по словам Ирги, в Каорене больше в ходу найлерт, а на современном найле я говорю куда как свободнее.