День твоей смерти

– Во-первых, мы не сможем с вами созвониться, потому что вы оставили мобильник на полке под зеркалом, – говоря об этом, я хотела дать Лизавете понять, что не доверяю ее словам. Женщина засунула татуированную руку в сумку и вынула из нее точную копию того аппарата, который остался дома. – А во-вторых, я работаю не на вас, Елизавета Константиновна, а на вашего сына, поэтому должна выполнять именно его указания.

– О времена, о нравы! – процитировав классика, бабуля положила обратно в сумку мобильник, вынула кошелек и не без укора произнесла: – Женек, а ведь ты не показалась мне поначалу меркантильной! Ладно, говори, сколько ты хочешь получить за то, чтобы не мешать мне наслаждаться свободой!

– Елизавета Константиновна, я не возьму у вас денег.

– Почему?

– Потому что я все равно буду вас охранять.

– Ладно Митя, с ним все ясно, но ты объясни мне, зачем тебе это нужно? Я предлагаю тебе прекрасный вариант – ты и деньги из двух мест получишь, и делать ничего не будешь. Но тебя он почему-то не устраивает. Или ты торгуешься со мной?

– Нет, я просто выполняю свою работу. Ваше предложение, конечно, заманчивое, но оно идет вразрез с моими принципами.

– Какими? – допытывалась Лизавета.

– Я не хочу уронить свою репутацию, так понятнее?

– Не очень.

– Прошу прощения, – к нам подошел Кирилл, – Лизавета Константиновна, мы дальше едем? Если да, то давайте поторопимся, мне, как я уже говорил, к часу надо освободиться.

– Женек, ты на машине? – игриво поинтересовалась бабуля с татуировками.

– Конечно.

– Тогда ты, Кирюха, можешь быть свободен. Я дальше с ней поеду! – Андреева ткнула мне в живот указательным пальцем, на котором красовался перстень с огромным черным камнем.

Водитель «Рено» продолжал топтаться на месте, Лизавета открыла кошелек и протянула ему несколько крупных купюр.

– Благодарствуйте! – Кирилл поклонился женщине с зелеными волосами, щедро оплатившей его услугу, и пошел к своей машине.

– А где твоя тачка? – поинтересовалась экстравагантная матушка моего клиента.

– Там! – показав направление кивком, я подождала, когда Лизавета тронется с места, и пошла чуть поодаль от нее. Меня не покидало чувство, что она попробует сбежать по дороге. Андреева несколько раз оглядывалась на меня, будто пыталась поймать момент, когда я отстану от нее или отвлекусь на что-то или кого-то. – Пришли! Вот мой «Фольксваген».

Обосновавшись в кресле переднего пассажира, Лизавета стала любоваться своей новой татуировкой.

– Нравится? – спросила она, вытягивая в мою сторону руку.

У меня не было никакой охоты рассматривать, что именно ей сегодня накололи.

– Я равнодушна к этому виду искусства, – с этими словами я тронулась с места.

– Хорошо, что ты, Женек, хоть понимаешь, что это – искусство!

– Если вас не затруднит, называйте меня Евгенией или Женей, – попросила я.

– Ладно, Женек! – кивнула Лизавета и тут же поправилась: – Женя. Бьюсь об заклад, что твой отец ждал сына, а поскольку родилась девочка, тебе дали мужское имя.

– Почему же мужское? Я – Евгения. Хотя кое в чем вы не ошиблись. Мой отец действительно мечтал о сыне. Куда едем?

– В торговый центр «Триумф-Плаза». Женя, ты любишь шопинг?

– Я хожу за покупками, когда мне надо приобрести что-то конкретное. Я бываю довольна, если удается сразу же купить что-то подходящее, а если приходится тратить на поиск нужной вещи полдня или даже больше, то мне бывает жаль потерянного времени.

– Для тебя полдня – это много? – искренне удивилась моя пассажирка. – Я днями могу гулять по торговым центрам. Полдня! Знаешь, сколько времени я искала эту краску для волос?

– Неделю? – сказала я первое, что мне пришло в голову.

– Если бы, – снисходительно усмехнулась Лизавета. – Два месяца. И я бы продолжала ее искать, если бы мне Илюшка не помог.

– Дал ссылку на интернет-магазин?

– А как ты догадалась? – Андреева-старшая посмотрела на меня с уважением.

– Это не так уж сложно.

– Такой краски здесь не найти, она из коллекции, которую выпускает одна американская рок-певица. Хайли Вильямс, знаешь такую?

– Слышала, – кивнула я.

По дороге в торговый центр мы болтали с Лизаветой о каких-то пустяках, как будто были подружками. Точнее, она вела себя со мной на равных, а мне все равно приходилось обращаться к ней на «вы» и не забывать отслеживать машины позади нас, чтобы удостовериться, что за нами нет «хвоста». Его не было.

Я даже не подозревала, какое это испытание – ходить с Елизаветой Константиновной по торговому центру. На нее все обращали внимание – беззастенчиво пялились, тыкали пальцем, выглядывали из стеклянных дверей бутиков и свешивались с эскалатора. Лизавета была в восторге, что производит такой фурор, и, кажется, не понимала, что только единицам из тех, кому она бросилась в глаза, таким же неформалам с татуировками на открытых частях тела, пирсингом на лице и ирокезом на голове, ее облик пришелся по душе. Остальные про себя или даже вслух потешались над ней. Когда Лизавета зашла в примерочную, две девушки, поджидающие кого-то у соседней ширмы, принялись откровенно обсуждать мою подопечную:

– Видала эту старушенцию с зелеными волосами?