День творения

А другой, разбежавшись, прыгает прямо в поток – на камень, который случайно подкатили к этому месту бурлящие горные воды, а с этого камня на следующий, и, если ему повезет, добирается до противоположного берега бледный, с трясущимися от страха ногами. И ноги у него тоже трясутся, оказывается. Когда мастера спрашивают: «Как ты перебрался?», он отвечает четко и ясно: «Построил мост»; мало того, показывает чертежи этого замечательного моста, которому сносу нет и по которому теперь каждый дурак может спокойно перейти. Когда же спрашивают другого: «Как перебрался ты?», он отвечает, удивленно пожимая плечами: «Сам не знаю как».

Конечно, с мостом лучше, тут двух мнений быть не может. Но, к сожалению, не у каждой горной реки лежит на берегу соответствующий для моста строительный материал. Я хочу сказать, что поскольку построить мост не всегда представляется возможным, то эти другие нам, человечеству, к сожалению, нужны иногда. А то бы мы их уже турнули из нашего замечательного человечества.

Потому что ненадежные они люди, очень нестабильны результаты их труда. То они непонятно как доберутся до противоположного берега, то посреди потока с коротким воплем погружаются в пучину вод, – поминай как звали. У них все зависит от того, подбросит ли бурной волной к нужному месту в нужный момент подходящий камень, и еще от того, возникнет ли в их душе в нужный момент необходимое для головоломного прыжка вдохновение.

Случай и вдохновение – вот что нужно для успеха этим другим. Они вообще во всем надеются на Господа Бога, тогда как мастера на самих себя.

Без помощи Господа Бога, который творит случай и вдохновение – все остальное сущее в мире от него не зависит, – без этого Господа Бога другие – нуль. Они не сами по себе, от них как бы тянется невидимый провод с невидимой вилкой на конце, и, если эту невидимую вилку не воткнуть в невидимую розетку, через которую Господь Бог подает свой невидимый божественный ток, они, лишенные удачи и вдохновения, как прожектор, поставленный посреди пустыни, безглаз и нем, так и они – ни на что не способны, пользы от них как от козла молока.

Света от неподключенного прожектора меньше, чем от спички.

А мастер?.. О, мастер! Он в божественном токе не нуждается. Он как фонарик. Внутри у него своя батарейка.

Все ли ясно о мастерах и других? Мне лично сказанного хватило бы, чтоб понять. Но если вам недостаточно, могу еще.

Мастер – это тот, который то, что умеет, умеет хорошо, а если не умеет, то – извините.

У мастера золотые руки и голова тоже из червонного золота.

Мастер входит в лес, вскидывает ружье и всаживает нулю точно в сердце зверя.

Впрочем, это я уже говорил.

Мастера бывают разных специальностей. Есть, например, мастера мужского дела. Такой заявляет: «Дайте мне женщину, и я продемонстрирую вам высший класс любви». Ему дают женщину, и он действительно демонстрирует. Уходя от него, женщина восхищается: «Вот это мужчина! Как мастерски он меня любил!»

А другие не заявляют: «Дайте мне женщину», – мало того, когда к ним женщину подводят, они крутят носом, говорят: «Она мне не нужна. Я не влюблен в нее», им обязательно нужно влюбиться, чтоб заниматься мужским делом, даже эту несложную процедуру они не могут проделать, не будучи предварительно подключенными к божественной розетке.

И вот они отправляются искать женщину, в которую могли бы влюбиться; искать – это они обожают, их хлебом не корми, дай только поискать, я даже хотел сначала назвать их искателями, но лучше пока пусть остаются просто другими.

И если находят, то что, вы думаете, эти женщины говорят, уходя от них? Думаете, то же самое, что и о мастерах: «Ах, как мастерски он меня любил!» – думаете это? Отнюдь. «Ах, как нежно я его сама люблю!» – вот это они говорят, уходя. Правда, редко говорят. Потому что редко уходят.

Ну, теперь, я думаю, и самому бестолковому читателю понятна разница между мастерами и другими, которых я мог бы назвать искателями, но не захотел.

Дело, конечно, не в названии. В быту, например, в нашей реальной трудовой, обыденной жизни их никто вообще никаким отдельным словом не называет, не то что искателями. Большинство людей называет их просто плохими мастерами.

Как говорит один мой знакомый, в жизни есть хорошие мастера, а есть плохие, и больше никого.

Он так и говорит: «И больше никого!» И при этом делает рукой такой жест, будто кому-то по морде. Ему не возразишь.

26

Первый мастер, встреченный в Порелово, был фотограф.

Верещагин зашел в фотоателье, чтоб сфотографироваться для пропуска, о чем так и заявил: «Мне для пропуска», но фотограф не удовлетворился сказанным и задал совершенно лишний, по мнению Верещагина, вопрос: «Для какого?» – «Для обыкновенного», – сердито ответил Верещагин, сел в кресло напротив зрачка фотокамеры и стал в этом кресле от нетерпения ерзать. Он думал, что объяснил все.