День вампира

Он, видимо, так удивился, что решил подумать над произошедшим и уселся, помаргивая глазами.

– Дочурка! – подбежав, бросился к Анжеле ее папа. – Почему ты кричала? Что тут случилось?

– Они чуть не убили нашу собаку, папа, – притворно рыдая, стенала Анжела. – Молька дразнила ее, а этот… швырнул в нее мяч.

При этом Анжела не забыла кинуть на мальчишку кокетливый взгляд и перекинуть свои светлые волосы так, чтобы их было лучше видно.

Мама Анжелы, подоспев на подмогу мужу и дочери, уставилась на Молли и незнакомого мальчишку злыми глазами, один из которых был огромный, накрашенный тушью, а второй, не накрашенный, был в три раза меньше.

– Здравствуйте, Лев Михайлович, доброе утро… Лика Глебовна, – вежливо поздоровалась Молли, но папа Анжелы только злобно накинулся на нее:

– Я тебе покажу – здравствуйте… Еще здоровается, нахалка! Значит, вздумали мячом швыряться в нашу собаку!

Да ты, пацан, даже не представляешь, чем это для тебя закончится. Кондор, фас!

Ротвейлер, встрепенувшись, ощерил было клыки, но мальчишка щелкнул в воздухе пальцами, и пес, вместо того, чтобы кинуться снова в атаку, вдруг… жалобно мяукнул и, выгнув спину, по-кошачьи зашипел.

– Он не нападет, не старайтесь, – спокойно улыбаясь, сказал мальчик. – Но вы сами можете попробовать меня укусить, вместо него.

– Папочка, смотри, наш Кондор мяукает… – ахнула Анжела. – Как это… Что он с ним сделал?! Они испортили нам собаку… Она стоила столько денег, и как же теперь международная выставка…

Ротвейлер, который сам себе удивлялся не меньше своих хозяев, издавал самое настоящее кошачье мяуканье и даже попытался умываться лапой.

– Ах ты, негодяй! Хулиган! Мерзавец! – взорвался папа Анжелы. – Номер твоей школы? Как фамилия? Анжела, кто он такой?

– Он не из нашей школы, но он вокруг Мольки ошивается, защитничек нашелся… – буравя мальчишку глазами, процедила Анжела.

– Я Гильсберт Муранов, – ответил мальчик. – А уж кто я такой – лучше вам не знать…

Молли с удивлением взглянула на него – этот мальчишка был как-то особенно уверен в себе, притом без тени дерзости. Любой другой мальчик его возраста давно бы испугался такого натиска и криков или же начал вести себя вызывающе. А этот просто спокойно улыбался, будто не боялся абсолютно ничего, и его даже забавляло все происходящее. Молли подумала, что это единственный человек, который так спокойно и без тени страха мог противостоять такому страшному монстру, как папа Анжелы.

– И имя-то себе выдумал… Гильсберт! Наверняка и фамилия фальшивая – Муранов! – бушевал Лев Михайлович. – Ну ничего, мы все равно все про тебя узнаем! У меня большие, очень большие связи.

– Конечно, узнавайте, – равнодушно пожал плечами мальчишка. – Я учусь в МУНе. Но я вас огорчу – там у вас связей точно нет.

– В МУНе? Вранье! – взвизгнула мама Анжелы. – Мы никогда не слышали ни про какой мун! Что еще за мун? Какой-нибудь интернат в пригороде? Ну ничего, мы и твой мун найдем, и твоих родителей, и где ты живешь!

– С родителями пообщаться не получится – они в отъезде, и дома только друзья, – улыбнулся мальчишка. – Но вы можете приезжать, если хотите… Садитесь на сто тринадцатый автобус и доезжаете до второй конечной остановки. Только не перепутайте – до второй конечной. А там спросите Темную аллею, дом три.

– Он еще издевается, наглец! – негодовал папа Анжелы. – Еще шутит – второй конечной остановки не существует! Темная аллея! Такой улицы нет на карте!

– А ты… – Мама Анжелы повернулась к Молли, прищурив глаза. – А ты просто беспризорная девка, и я напишу заявлению в милицию на тебя и твоего деда, и немедленно!

И она, зацокав каблуками, направилась в подъезд.

– Ну, ты поплатишься, сопляк! – орал отец Анжелы, набирая какой-то номер на мобильном телефоне. – Я тебя достану! Я сейчас позвоню куда надо! Все выясню – и фамилию, и номер школы… А этих Фонаревых мы выселим из квартиры, и очень скоро! Кондор, фас! Паршивый трусливый пес, прекрати мяукать!

– Идем, провожу тебя до квартиры, – сказал мальчишка, уводя Молли за собой. – Только сначала перевяжем коленку. Да, наделали мы тут шуму.

Молли шла с трудом – коленку саднило, голова кружилась, в ушах звенело от криков и визга Анжелы и ее родителей, но нужно было побыстрее уйти домой. К тому же голос папы Анжелы, который гудел им вслед, обещал им всем очень скорые и многочисленные неприятности.

– Как ты это сделал, чтобы собака замяукала? – спросила Молли, глядя, как мальчишка, присев на корточки, снимает со своей головы бандану и перевязывает ей коленку. – И какое у тебя странное имя – Гильсберт…

– Лучше просто Гильс, – подняв на Молли веселые черные глаза, ответил мальчишка. – Гильсберт – это официально, для торжественных случаев, вроде уличного скандала.

А насчет собаки – меня многие животные слушаются. Ну вот, теперь можно идти. Я могу войти в твой дом, чтобы проводить тебя до квартиры?