День вчера сегодня завтра

Впрочем, положение одиночки её не сильно и тяготило. Хотя через несколько дней она поняла, как ей не хватает Лизы: такой трогательной, такой настоящей… и такой беззащитной! Едва рядом стало некого опекать и заботиться, Виктория вдруг обнаружила, что стала довольно несобранной. Наверное, из-за такого растерянного душевного состояния Виктория вдруг и начала попадать в разные истории, забавные и не очень. Так, например, на уроке иностранного, когда Вику неожиданно подняла «англичанка», девушка не сразу сообразила, о чём идёт речь и, пока пыталась найти нужную страницу учебника, отделалась пространной английской фразой. Её обычно говорил Джимми, негр из Чикаго, когда его ловили на незавершённой работе. Там вообще все очень сильно скучали по дому и старались, где можно, использовать слова и речь со своей родины, и Виктория нахваталась разных словечек чуть ли не на десятке языков, да выучила испанский. Но сейчас, увидев выражение лица учительницы, Виктория нервно сглотнула и подумала, что трущобный сленг, даже с хорошим английским произношением, на уроке несколько не к месту. Правда, остальной класс ничего не понял, а «англичанка» не стала заострять внимания, только следующие несколько уроков смотрела на ученицу как-то странно.

Очередной курьёз произошёл на модном предмете «экология». Что это такое, знали смутно как министерство образования, так и пожилая преподавательница биологии. Сама же Виктория открыла учебник всего раз или два и, удивившись царящей там безграмотности, забросила подальше. Но когда её подняли с вопросом о биоценозах, то девушка машинально начала пересказывать начало вводного курса «основы экзоэкологии». Минут через пять-семь ошарашенная учительница, которая поняла не больше трети слов, сказала, что достаточно. Как потом узнала Вика, «биологичка», обрадованная, что в школе есть хоть кто-то, увлечённый этим «заумным» предметом, даже хотела отправить девушку на районную олимпиаду по экологии. К Викиному счастью, бог миловал, и вместо неё послали заучку-одиннадцатиклассницу, и та честно заняла второе место к гордости родителей и радости учителя.

После нескольких таких ошибок Виктория начала следить за собой намного тщательнее. Так что, например, когда на контрольной по физике она решала задачу про снаряд, летящий по траектории — переписывать в беловик таблицу поправок для разных условий стрельбы она уже не стала. Но всё равно профессиональная память и военное образование время от времени подкидывали проблемы — пока Виктория, наконец, не сумела всё это обуздать.

Следующей крупной неприятностью стал пузырёк туши, лопнувший в руках Сашиного старшего брата. По закону всемирной подлости чернила пролились на листочки, куда друзья записывали правила четырёхмерных шахмат и наброски по их созданию. В отличие от обычных шахмат, здесь игра шла на кубе, а некоторые правила менялись через определённое число ходов. Игра была популярна в первую очередь среди пилотов и навигаторов, но и среди остальных находилось немало заядлых игроков. Конечно, изготовить нужную доску здесь было невозможно, поэтому Александр сел изучать программирование: чтобы разработать интерфейс и сделать всё в компьютере, а правила, особенности и идеи друзья вдвоём записали на бумаге. Теперь же всё погибло, и работу приходилось начинать почти заново.

Увы, на этом неприятности не закончились. Когда в конце недели Вика пошла в больницу навестить подругу — упёрлась в закрытые двери. И объявление, написанное фломастером на большом листе ватмана: «Посещение больных закрыто в связи с карантином по гриппу». Это в конце-то октября! Виктория готова была лезть на стену от бешенства или растерзать кого-то! Поэтому, когда Ульяна с подпевалами, раздраженные тем, что привычная тактика травли не сработала, перешли к пакостям — Вика возликовала. Есть на ком сорвать раздражение! В ответ на каждую гадость она выискивала автора и незаметно делала что-то ещё более неприятное. Например, после стружки от карандашей в сумке она аккуратно накрошила в пенал противнику немного гигиенической помады: бесцветной, не оставляющей следов — зато все ручки стали жирными и противными на ощупь. К тому же, в отличие от начинающих пакостниц, Виктория действовала намного аккуратнее: её причастность к ответным диверсиям не смог бы доказать никто.

Жизнь потихоньку начала налаживаться. В четверг Лиза вернулась домой, и Вика уже собралась проведать её на следующий день перед занятиями, как квартиру Быстрицких неожиданно навестила классная руководительница. После короткого вступления она объяснила Быстрицкой-старшей, что пришла «поговорить по поводу поведения дочери и психологического климата в детском коллективе». Сама Виктория, которую классная дама попросила остаться в комнате (и на которую, судя по всему, этот спектакль и был в первую очередь рассчитан) понемногу приходила в бешенство. Вот только этому руководящему недоразумению о психологическом климате и говорить!