День ВДВ (сборник)

Борисыч уже стоял на берегу, смахивая с огромного живота солёные капли и, подпрыгивая на одной ноге, ладонью выбивал воду из уха.

Федюня бодро подбежал к скамейке, артистично, как ему казалось, изображая спортсмена, и обмотался широким полотенцем.

Борисыч достал из сумки бутылку «Абсолюта», завёрнутую в бумажный пакет. Праздник у них тут какой-то: то ли рамазан, то ли рамадан. Не расслышал Федюня, когда их предупреждал глава делегации, запомнил только, что в эти дни ничего нельзя выпивать на глазах мусульман, чтобы не оскорбить их. Да и в полицию загреметь можно! А полиция у них тут о-го-го! Федюня первый раз аж подпрыгнул, когда автодорожные полицейские, вооружённые маленьким автоматами, что-то рявкнули в мегафон, и все машины остановились, освобождая переход для пешеходов. Федюня протянул руку к наполненной до краёв пахучей жидкостью вазочке из номера (со стаканами у них тут проблема!), тоже завёрнутой в бумагу.

– Между прочим пять долларов за бутылку, – с какой-то неопределённой горделивостью подумалось Федюне.

Борисыч невнятно что-то пробормотал, сдвинул бутылку с вазочкой, чокаясь так же глухо и невнятно:

– Ну, что…, давай, Федюня, за старый новый год…

Особенности национального травматизма

Борисыч сломал ногу.

Как, где, когда – никто не знал. Федюня с раннего утра крутился на стройке. Подвезли сборные дома, и надо было побыстрее сбивать доски с опалубки заранее приготовленных фундаментов.

Сентябрь. Дождливо. В солнечные редкие окна отдыхать не приходится. До зимы чуть осталось. И так уже зори прохладные. Зябко. Федюня по утрам пиджак набрасывает на плечи. А каково людям, что в школе живут? Условия-то не домашние. Толком не умыться, не побриться. И харчи казённые. Жалко людей. Но и сердце народ в деревне на безуютных держал, но помалкивал. Досталось крепко бездомным, когда потоп случился. Дожди несколько суток лупили нещадно. Уровень в реке поднялся неимоверно. А выше по руслу в водохранилищах перехлестнула вода через плотину, сломала укрепления и ринулась вниз огромной волной. Вот этой волной и смыло нижний берег деревни. Почти мгновенно. Те дома, что покрепче держались, ещё несколько суток простояли покосившиеся, зачерневшие илом подсыхающим и сползли-таки ночью в реку, вслед уходящей воде. Только на взгорке остался десяток краснокирпичных коттеджей. Фундамент удержал их и плита монолитная каменная, природой заложенная. Спокон веку не строились там. Ни огорода выкопать, ни колодца пробить. Лопата дзенькает, аж искры сыплются. А вот теремки понастроили. И гранит пробили глубоко. Метра по три высотой подвалы поставили. Бильярдные, бани, гаражи под землёй оказались. Федюня сам в строительстве участие принимал, помнил, как нежалеючи первосортный цемент немеряно уходил. А ограда вокруг домов какова, не менее чем на метр в грунт вкопанная! Из того же штучного, в три кирпича. Так что устояли дома. Понятно, ребята зажиточные в них жили. Как только успокоилась река, навезли жильцы стройматериалов. За пару недель мощную дамбу поставили. Укрепили, значит, свой бережок. Да только под суд отдать бы их! Речка не то чтобы очень уж бурлива, но и не особо спокойная, журчит на перекатах, новый путь себе пробивает и подтачивает потихонечку высокий берег, от которого до домов метров пятьдесят осталось.

Можно было, конечно, всем миром шум поднять против стройки той. Но глава сельский, мужик с башкой на плечах, свой, местный, на сходе поутихомирил. Взял ответственность на себя за дамбу, поскольку богатеи за свой счёт мост построили на месте старого, снесённоuj вместе с быками опорными. Прочный, широкий поставили и дорогу провели. Когда ещё обещанные на дамбу деньги придут. А как только появятся, так и на высоком берегу построим.

Всё лето строились. Из города народу уймища приезжало на помощь. Рабочие с заводов, солдаты, студенты. Здорово помогли. Много тонн ила, обломков домов, трупов животных диких, из леса принесённых, и домашней скотины вывезли. На стройке помогали. Спасибо им. Тогда помощь шла отовсюду. Бестолково везли что нужно и не нужно. Для стройки много чего было. Председатель быстро распределил материалы. Ничего на сторону не ушло, всё в будущие дома.

Только помощь бескорыстная во вред пошла. Это когда вещи и продукты привозить стали. Пострадавших на помощь в возведении им же жилья поднять не удалось. Упирались. Говорили, что правительство поможет. Ждали прихода новых караванов с гуманитаркой, давились в очередях, кривили губы при виде поношенной одежды и обуви, мяли в руках и выбрасывали тут же на площади центральной под памятник мужичку-боровичку, руку протянувшему. За подаянием небось! На ту руку кто-то и привесил лифчик женский невероятного размера. После этого перестали возить подержанное. Только новенькое, в упаковках блестящих, фабричных. Вот и томился народ бездомный в ожидании, не обращая внимания на угрюмые взгляды односельчан, с утра до позднего вечера вкалывающих на восстановлении.