День ВДВ (сборник)

Духи били прицельно. Да и то сказать, времени досконально изучить блок-пост было предостаточно, хоть у того же Салима. Первым же выстрелом покалечило ДШК, грозу всей округи, тяжёлое оружие, при стрельбе пугающее даже своим яростным рычанием, не говоря о гибельной силище пуль, вылетающих из хищного раструба. Мощный и тяжёлый пулемёт накренился одноногим пиратом на покалеченной треноге, пополз вниз, со скрежетом цепляясь изуродованным дулом за стену блокпоста, и мёртво упал в пыль, звякнув оторванной крышкой затвора. Всё! Дальнобойного оружия нет. Борисыч огрызнулся длинной очередью РПК. Мухин толкнул его в бок кулаком:

– Прекратить! Экономь патроны. Ни хрена ты им не сделаешь сейчас. Если в атаку пойдут, тогда – да…

Но духи не торопились переходить к активным действиям. Куда торопиться? Понимали, гады, что поддержки шурави ждать неоткуда. Вся ночь впереди. Поэтому методично стреляли из миномёта, обрушивая стены блокпоста внутрь, загоняя защитников крепости внутрь помещения.

От досады Федюня и Борисыч, стискивали зубы, пригибаясь от каждого выстрела. Дурдыев стоял на коленях, отмахивая поклоны и шепча что-то неслышное в разрывах мин. Лейтенант бездумно смотрел на рацию, думая, сообщать или нет, что дело – табак! Потом передумал, решив, что всяко успеет сообщить кто-то из оставшихся в живых, как тут обстоят дела.

Как только миномётный обстрел затих, Борисыч сунулся к выходу из помещения, глянул на развалины стен, выматерился и юркнул обратно.

– Хана, товарищ лейтенант, только тут можно обороняться! – и тоскливо осмотрел глухие стены убежища с одним единственным проёмом двери.

Федюня зло схватил РПК, выскочил наружу и залёг за россыпью камней, бывших совсем недавно стеной блокпоста. От кишлака слышался автоматный стрёкот. Духи попытались атаковать, но опять отошли, спугнутые пулемётной стрельбой.

Так было всю ночь. Сначала артобстрел из миномёта. Затем передышка и атака. Короткая стрельба из пулемёта. Духи откатываются назад и вновь артобстрел. Знали, ой, хорошо знали духи, что соваться с тыла или с флангов занятие бесперспективное и опасное, как не прикидывай. Вот и стремились заполучить возможность ворваться на блокпост сквозь узкую дорожку, совсем недавно обезвреженную от мин защитниками укрепления. Недаром всё же Салим столько раз ходил туда обратно, разведчик хренов!

Из РПК стреляли по очереди. Когда Мухин готовился к броску внутрь помещения, неподалёку от него упала мина, щедро осыпав лейтенанта осколками. Благо, он был в бронежилете и каске, да и осколки вначале впились в остатки стен и кучи камней, но всё же нашпиговали ноги офицера, вырвали клоками мясо, кое-где обнажив тело до кости. Мухин вполз в комнатку и потерял сознание. Борисыч с Федюней вкололи лейтенанту шприц-тюбик промедола и перевязали бинтами ноги прямо поверху брюк.

Теперь духи решили не брать приступом пост, просто нанести ему как можно больше урона и тогда завладеть блоком. Мины падали одна за другой, теперь уже падая на крышу укрепления, обрушивая потолок и стены. Наконец, крыша рухнула вниз, прикрыв собой в дальнем от входа углу всех четырёх шурави. Наступила полная тишина.

Лейтенант стонал, не приходя в себя. Федюня и Борисыч пытались выбраться из крысиной норы, в которую превратился блок-пост, торопились, срывали ногти и кожу с рук, пытались прокопать сквозь камни выход и занять оборону. Дурдыев молчал. Борисыч окликнул его:

– Толмач, ты живой?

Дурдыев слабо прошептал, что жив и опять замолчал, просто прислонился к стене спиной и тупо смотрел перед собой.

Попытки Федюни и Борисыча освободиться из плена ни к чему не привели, слишком толстый слой осыпавшихся стен придавил крышу, к счастью не упавшую плашмя внутрь комнаты, а рухнувшей наискосок, образовавшую щель между собой и стеной.

По победным крикам из кишлака, Борисыч понял, что это – конец. Полный и бесповоротный трандец. Но всё же, надежда брезжила – скоро утро. Надо продержаться как-то, пока не подойдёт помощь. Шикнул на всех, приказал вести себя тихо. Ни звука чтобы не было! Всё равно, отбиться не смогут, так хоть так, может, продержатся.

Духи были уже близко. Сначала слышался общий гул голосов, потом, вместе со скрипом придавленных подошвами камней стали проявляться отдельные голоса. А потом…потом застонал лейтенант. В тиши щели его голос, казалось, проткнул барабанные перепонки солдат. Дурдыев ужом скользнул к Мухину. Федюня углядел в проникшем сквозь беспорядочную груду камней лучике света метнувшееся к лейтенанту тело переводчика и перехватил руку туркмена с длинным тонким кинжалом, направленным на горло офицера.

– Он нас всех сдаст, – шипел, плюя слюной, Дурдыев, – надо его кончить. Кто узнает? – бесновался, придавленный Федюней, насмерть испуганный солдат.

Федюня вывернул кинжал из ослабевшей кисти, сдавил горло Дурдыева пальцами левой руки, прижался губами к его уху:

– Заткнись, падаль! Я тебя самого сейчас кончу! Молчи…

Борисыч вытянул из аптечки ещё один шприц с промедолом, вколол лейтенанту, зажав его рот ладонью. Лейтенант слабо откинулся головой на колено Борисыча и затих.