День закрытых дверей

– Вся твоя, – шепчет Лютер.

Мальчик выходит на веранду, не сводя восторженных глаз с того, о чем думал всю вторую половину дня и весь вечер.

– Ты плохой мальчик, Бен, – говорит Лютер и одним быстрым движением поворачивает детскую головку на сто восемьдесят градусов.

Хлынувшее из дома тепло обволакивает его. Он закрывает и запирает дверь и с мальчиком на руках входит в кухню, осторожно ступая по линолеуму «Кул-эйд».

В раковине полно грязной посуды. В воздухе запах подгоревшего попкорна. На столе с покрытием из формайки две грязных вазы «Тапперуэр» с еще целыми орехами. Жидкокристаллический дисплей на плите показывает 1:39.

Лютер медлит, прислушивается. Приглушенное дыхание теплого воздуха, проходящего через вентиляционные отверстия в полу. Из крана каждые пятнадцать секунд капает, наполняя бокал, вода. В соседней комнате едва слышно отсчитывает мгновения секундная стрелка. Успокаивающе гудит холодильник. Ледогенератор бросает в корзину очередные кубики, и этот звук в ночной тишине напоминает обрушение в море шельфового ледника.

Лютер опускается на колени и укладывает мальчика под стол. Потом переходит в столовую, поворачивает вправо и проскальзывает под широкой аркой.

Обитая плюшем мебель выстроена полукругом у очевидной фокусной точки комнаты: громадных размеров телевизора с сателлитными громкоговорителями, расположенными стратегически в каждом углу для максимального слухового восприятия. Третья ваза «Тапперуэр» позабыта на полу, между двумя подушечками. Лютер наклоняется, зачерпывает пригоршню попкорна и отправляет в рот.

Осторожно – глаза еще не вполне приспособились к темно-синей темноте – он идет по коридору. Электронное посапывание кухни здесь не слышно. Но есть другие звуки: журчание воды в туалете, капанье воды из душевой насадки в керамическую раковину, тяжелое, но спокойное дыхание трех спящих человеческих существ. На фоне этого саундтрека пригородного сна шепот центрального отопления безопасен и надежен, как биение материнского сердца.

Лютер стоит в коридоре, задумчиво выковыривая застрявшие между зубами остатки попкорна. Им необходим этот шум. Без него они сошли бы с ума. Думают, это и есть тишина, а сами никогда ее не знали.

Он открывает первую дверь справа – ванная. Из медицинского шкафчика над раковиной берет коробочку с пахнущей виноградом зубной нитью. Поработав с зубами и добившись удовлетворительного результата, возвращает нить на полочку и закрывает ящик. Потом выходит, на цыпочках пересекает застеленный ковровой дорожкой коридор и открывает первую дверь слева. Черный с оранжевым стикер предупреждает: «Частное владение – не входить!» Чуть ниже вырезанные по трафарету буквы складываются в два слова: «Пещера Хэнка». Комната чистая – игрушек на полу нет, пакетики из-под бобов засунуты в угол. С потолка свисает на проволочках с десяток моделей самолетов и вертолетов.

На письменном столе – почти законченная модель В-25. Осталось прикрепить крылья и пулеметную турель.

В воздухе еще ощущается запах клея.

На комоде выстроились призы бейсбольной Малой лиги. Каждый пластмассовый мальчишка стоит лицом к кровати, застыв в движении. Команда Хэнка называется так: Поджарый, Злой, Кибер Боевой.

В прошлом году он получил награду за успехи в спорте.

Лютер снимает рюкзак и ложится на покрывало с картой созвездий. Мальчик спит на боку, спиной к незваному гостю. Лютер смотрит на него в оранжевом свете ночника. Интересно, каково это, иметь сына?

Поскольку Хэнк спит, шея у него ломается легче, чем у младшего брата.

Лютер встает, расстегивает рюкзак и достает револьвер, наручники, магнитофон и нож Орсона. Оружие не заряжено. Глушители достать трудно, а без глушителя стрелять с применением патронов «магнум» в два часа ночи, да еще в таком квартале, он ни за что не стал бы.

Сунув наручники в карман, Лютер выходит в коридор и идет к главной спальне, где спят Зак и Тереза Уортингтоны.

Ночника там нет, и комната полна теней.

Он бы постоял с часок у двери, понаблюдал за ними, находя удовольствие в предвкушении. Но Уортингтоны – не единственный его проект в эту ночь, до восхода солнца всего четыре часа.

Лютер ставит магнитофон на ближайший комод и нажимает клавишу «запись». Потом взводит курок и подносит палец к выключателю.

Зак Уортингтон поворачивается в постели.

– Тереза, – бормочет он. – Трез?

– Что? – отвечает, толком не проснувшись, Тереза.

Лютер чувствует, как просыпается желание.

– По-моему, кто-то из мальчишек встал.

Глава 13

Элизабет Лансинг не могла уснуть. Сегодня она сходила на свое первое свидание с Тоддом Рэмси, и теперь ее переполняли самые разные эмоции, от легкомысленного восторга до неловкости и вины. Тодд повел ее во французский ресторан в Шарлотт – «Плавильный котел». Поначалу она пришла в ужас от перспективы разговаривать три часа за фондю, но Тодд был мил и любезен, и они легко разговорились.