День здоровья с утра до вечера в XXI веке

Мой оппонент не принимал никаких фактических доказательств в том случае, если они противоречили его устойчивым, выношенным представлениям, каким на самом деле является наш мир. Это выглядело примерно так: если факты не соответствуют моей теории, тем хуже для фактов... И сколько бы аргументов я ни приводил моему оппоненту, он утверждал, что это всего лишь десять фактов, а нужно чтобы их было не менее тысячи. На это я возражал, во-первых, что те факты, которые я приводил, принадлежат к разным качественным рядам, а во-вторых, если я приведу вам тысячу фактов, вы потребуете десять тысяч, ибо категорически против того, чтобы представить себе мир неизмеримо более богатым и многосложным, чем тот, который вы привыкли воспринимать. «Мой дорогой, – сказал я ему решительно, но с горечью, – каноны вашего сознания подобны дымоходу, снизу доверху забитому обломками кирпича и плотными пластами залежалой сажи. В подобном дымоходе нет и не может быть никакой тяги, способной разжечь активное, жадное пламя мысли, познающей мир. Врачи снова и снова могут вас резать и дальше, отрезать одну за другой части организма, вышедшие из строя. Вас можно без конца пичкать новыми и новейшими лекарствами. Вас можно облучать и накачивать ядохимикатами. Но это ни в коей мере не остановит развития болезни, ибо источник ее – в постоянных, хоть и не всегда осознаваемых, травмах, получаемых неверно настроенным познающим аппаратом. Потому и получаемых постоянно, что ваше мышление – плоскостное, консервативное, отсталое – не соответствует реальному состоянию мира. Буду говорить однозначно: не разобрав завалов, не прочистив дымохода сами, мы решающего перелома не добьемся!».

Да, конечно, это было непривычно для него, это было не только парадоксально, но и жестоко, но это было правдиво и потому необходимо.

Я покривил бы против действительности, если бы утверждал, что он сразу меня понял и принял. Мои аргументы, напротив, сначала вызвали у него ярость неприятия. Нет сомнений, что в какой-то момент он даже пожалел о том, что пригласил меня к себе. Но ведь человек-то он был умный и неординарный, и когда утихла первая – причем вполне естественная для людей подобного типа – реакция, элементарный прагматизм побудил его искать спасения жизни также и на этом пути. Он принял мои условия воздействия на его физическую субстанцию (с помощью средств и официальной, и традиционной медицины), но заодно признал – нехотя и не показывая полного согласия со мной, а как бы делая мне одолжение, – что готов двинуться также и тем путем, который предполагает большую гибкость мышления, чем та, которая характеризовала его в XX веке. «Но все красивое, однако, тем не менее, округло!» – все же упрямо заявил он. Я не стал спорить, важно было, что движение началось – движение в сторону одоления болезни, начиная с одоления косного, консервативного мышления.

Ради именно вот этого процесса, скажем так, приведения в порядок всех каналов, всех приемо-передаточных устройств в организме, вынужденно начавшегося в условиях опасных для жизни, экстремальных, именно ради процесса расширения сознания, процесса, необходимого всем нам (даже еще как будто бы и не больным или не очень больным) – я и затеял частный, на первый взгляд, разговор о вроде бы далеко не типической ситуации поездки некоего целителя в некую страну к некоему достаточно незаурядному деятелю финансовой империи. Пользуюсь случаем, чтобы обратить внимание читателей на то, что слово целитель имеет общий корень со словом целостность, и это далеко не случайно: исцелить человека – значит наладить его как целостную систему, а не «отремонтировать» некое, якобы отдельное, повреждение в его организме. Нет, я попрошу раз и навсегда запомнить каждого из своих читателей и вырубить подобно литерам в граните важнейшую для всей нашей будущей здоровой жизни мысль, что человек есть целостная система и, следовательно, от того, как протекают процессы в его сознании и подсознании, от того, адекватны ли они реальной действительности, не искажают ли они, не упрощают ли, не извращают ли картину окружающего мира, зависит, как это ни парадоксально, общее состояние нашего здоровья.

Так к чему именно здесь, в этой книге, обращенной к требованиям уже не только следующего века, но и грядущего тысячелетия, понадобилось это рассуждение?

Теперь прошу особого внимания!