День здоровья с утра до вечера в XXI веке

citeНе так давно мне довелось зайти в фотомагазин, чтобы всего-то за сорок секунд получить там необходимые мне карточки для документа. И поскольку уж я очутился в этом храме современной фотоиндустрии, то, получив свои фотки, я начал знакомиться с ассортиментом той аппаратуры фирмы «Пентакс», что в изобилии была выставлена на полках. Здесь следует сказать, что фотоделом я интересуюсь давным-давно, и самую первую свою самостоятельную получку, которую заработал девятнадцати лет от роду в качестве тренера по самбо, первым делом реализовал на покупку современного по тогдашним меркам фотоаппарата «Зоркий» (типа «Лейки»), так как до той поры пользовался достаточно громоздкой аппаратурой, работавшей еще на пластинах из стекла. Шли годы, менялись мои запросы, менялась и аппаратура, пока я не пришел к работе с «Зенитом», постепенно прикупив к нему всю современную оптику. Следует сказать, что этот чудесный набор позволял решать самые разнообразные задачи: от создания действительно интересных психологических портретов до панорам старинных храмов; от одинокого цветка, присыпанного неожиданно выпавшим снегом, до действительно фантастического кадра, когда на выставке «500 лет творчества Дюрера» в Веймаре я сфотографировал у «Портрета рыжей дамы» ее живую копию, конечно же, не подозревающую о том, сколь устойчивы гены национального архетипа. Одним словом, «Зенит» со всей сопровождающей его свитой оптических приспособлений добросовестно и с охотой помогал мне находить и решать самые непохожие друг на друга задачи, побуждая меня каждый раз по-новому напрягать свои извилины. Вот так мы и жили с ним, наверное два десятка лет, до той поры, пока я не увидал во всем великолепии действительно современную оптику и сразу же ощутил, что мой аппарат со всем его ассортиментом объективов, да еще и с достаточно увесистой фотовспышкой, которую к тому же требуется регулярно подзаряжать, весит мало не два килограмма, что время, которое уходит на переоборудование сменной оптикой, подчас не позволяет сделать задуманный снимок, потому что объект уже скрывается, да, кроме того, не всегда имеются условия для того, чтобы эту оптику аккуратненько разложить. А тут грандиозным парадом на сияющих витринах расположились фотоаппараты, весящие где-нибудь грамм сто-сто пятьдесят, да с таким объективом, который простым нажатием рычажка может менять свой фокус от исполнения функций широкоугольника до чуть ли не телевика, да еще в корпус этой изящной малышки встроена фотовспышка с радиусом освещения чуть ли не в десять метров, да еще этот аппаратик сам высчитывает экспозицию и сам же автоматически регулирует глубину резкости... И в ту самую минуту, когда взял я в руки эту почти невесомую грациозную малышку, доверчиво глянувшую на меня своим голубоватым объективом, судьба «Зенита» была предрешена.

citeПредрешена, да не решена! Дело в том, что проворная малышка – не более чем восхитительный аналог записной книжки, то есть кадры, необходимые мне для памяти, она запечатлевает с блеском и всей возможной для робототехники старательностью. Но вот что касается проблем посложнее, тут ей с моим старичком не тягаться: как, например, решить ее компьютерным мозгам проблему некоторой поэтической размытости в портрете дамы уже не самого юного возраста? Малышка знает одно: все должно быть одинаково четко и резко. Как снять шмеля, труждающегося на цветке? Да так, чтобы он занимал весь кадр? Малышка ответит: «Извините, хозяин, я работаю только с расстояния в 60 сантиметров, а при такой дистанции шмель ваш будет занимать только малую часть кадра»... Желая передать экспрессию стремительного бега у спортсмена, разрывающего ленточку на спринтерской дистанции, я отберу для «Зенита» такую скорость выдержки и так буду вести его вслед за перемещением атлета, что его рывок будет запечатлен с абсолютной четкостью, лица же зрителей и судей будут несколько размыты, что даст подсознанию зрителя этого кадра пищу для осмысления великолепного контраста между движением и неподвижностью. Новоявленному же джинну никакого дела до подобных сантиментов нет: и скорость он сам подберет согласно экспонометру, и лица и тела всех персонажей этой съемки будут запечатлены совершенно одинаково и т. д. и т. п. Иначе говоря, я для фиксации тривиальных, обычных видов, безусловно, стану отныне пользоваться услугами расторопного малыша (правда, еще надо постараться, чтобы заработать – немалые – деньги для приобретения этого проявления современной технической мысли), а уж там, где придется решать задачи нестандартные, действительно художественные, придется кланяться старому другу-соратнику.

citeНо, собственно говоря, почему бы мне так же, как миллионам и десяткам миллионов фотолюбителей, не поберечь свои извилины и не отказаться от всех этих финтифлюшек: кому нужна эта увядающая красота дамы в годах, которую (красоту) еще надо выискивать и достаточно непросто доносить до зрителя? Кому нужен этот труждающийся шмель или какое нам дело до ассоциаций, вызываемых малиновым цветком, изогнувшимся под грузом синеватого снега? Пусть такие картины рисует художник, а фотограф-то здесь причем? И зачем тратить время и мозговые усилия на то, чтобы чуть-чуть наглядней, чем на обычном снимке, показать эффект скорости, движения? А затем и надо тратить свои мозги на решение этих, других, третьих и сто тридцать третьих задач, причем связанных далеко не только с фотографией, чтобы мозги эти оставались живыми, действующими, чтобы мы, хозяева жизни, ставили перед своими помощниками проблемы для решения, а не они втискивали бы нас в рамки своих технических параметров и упрошенных представлений.