Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну

Гастон вовсе не был злым, хотя и достиг роста в 1, 90 м, великан с угольно черными волосами под высоким армейским кепи. Темные глаза, которые блестели беспомощно, стоило ему о чем-то задуматься, как сейчас. Одна из бесчисленных трагических и многими высмеиваемых судеб, уготованных французам в этой колониальной армии. Там, на темной высоте 743, он со своими солдатами попал в засаду. Как все произошло, так и не удалось выяснить, потому что выжил лишь один человек — Гастон Жанвилль. Его люди погибли от пуль солдат Патет — Лао, поваливших деревья перед и за бронетранспортером, который вез его отряд, чтобы блокировать дорогу. Жанвилль, как он снова и снова вспоминал, шел пешком перед броневиком вместо передового охранения. Падающее спереди дерево ударило его прямо по голове. Намного позже, когда все закончилось, Жанвилль пришел в сознание. С трудом он сообразил, что с ним произошло, а потом, попрощавшись со всеми своими погибшими солдатами, два месяца пробирался сквозь буш и саванну к своим, с одним лишь компасом и бесполезным служебным револьвером, который не нашли солдаты Патет — Лао.

Когда он добрался до первого французского поста на Черной реке, он не только был совершенно изможден и голоден, его кожа вся была покрыта типичными в джунглях опухолями, а ужасные пиявки присосались к нему во множестве мест — Жанвилль лишь с трудом соображал, что вообще происходит. Он утверждал, что шел с похорон и заблудился.

Прошло несколько недель, прежде чем к нему начала понемногу возвращаться память, но то, что рассказывал Жанвилль. было похоже на полную чепуху. Его оставили в лазарете в качестве объекта особого интереса тамошних врачей, к тому же считавших, что этого человека лучше всего можно спрятать именно в армейском лазарете. В гражданской жизни Франции он был бы только лишним примером порочности колониальной войны. Да и не было у него шансов пробиться куда-либо там, в гражданской жизни. Та половина французов, которая не выступала против войны, любила героев, а не калек.

Потому некогда способный капитан воспринимался как безобидный идиот, которому прощалось все, что он только ни делал в состоянии помутненного рассудка. Время от времени доктора наблюдали за фазами, в которых он на короткий период обретал ясный ум, но они длились не долго и не становились чащею

— Ты уверен, она действительно в Сайгоне? — обратился он к начальнику караула. Тот облегченно вздохнул. Казалось, Гастон пришел в себя, раз уж он в этот момент высказал несколько здравых мыслей. Лучше всего, я отправлю его подальше, пока он еще соображает, подумал лейтенант. Потому он утвердительно кивнул. — Сайгон, тебе нужно туда, если хочешь ее увидеть. Попроси парней в лазарете достать тебе билет. Где находится “Радуга”, знает в Сайгоне каждый ребенок.

Он слегка подтолкнул Жанвилля к выходу с участка. На другой стороне улицы находился “Метрополь”, самый большой отель Сайгона, которым управлял месье Леон Блуэ, — человек осторожный и потому содержавший еще один отель, но уже в Париже. Из “Метрополя” вышло несколько высокопоставленных офицеров, которым начальник караула должен был отдать честь.

— Теперь уходи, — прошептал он Гастону, выходящему на улицу. Затем принял уставную позу на первой ступеньке лестницы и скомандовал:”Смирно!”

Салан, элегантный верховный главнокомандующий с начищенными до сияния генеральскими звездами, которого вскоре должны были сместить, приблизился упругой походкой, с остекленевшим взглядом по причине, как знал лейтенант, употребления опиума. Здесь он должен был встретиться со своим преемником, корпусным генералом Анри Наварром, четырехзвездным спасителем Индокитая, как его уже прозвали шутники, хотя, собственно, его следовало бы уважать. Он был человеком умным, трезвым и расчетливым. Но сможет ли он проявить эти свои качества под невыносимым тропическим солнцем и в войне с противником, воюющим совсем не в соответствии с той стратегией и тактикой, которой учат во французских военных училищах?

Бригадир Рене Коньи слегка подался вперед, широкоплечий двухметровый гигант, чья дивизия занимала важнейшие стратегические пункты в дельте Красной реки, толстокожий и жизнелюбивый, лис с обличьем быка. Чтобы сразу же приучить нового главкома к своим привычкам, он и здесь был не в парадном мундире, а в боевом камуфляже: здесь, в Ханое, такая же зона боевых действий, как и любой перекресток в радиусе 100 километров. Так что он, прозванный “командиром дельты” (что ему нравилось) и здесь был в боевой готовности. Он приложил ладонь к кепи и кивнул начальнику караула, поднимаясь по лестнице. Никто не мог и подумать, что этот человек имел ученую степень доктора юриспруденции.