Дендралис: Чёрная Рука (СИ)

— Не говори об этом так просто. Та знающая была нашей святой, богиней, той, на кого равнялись все поколения эльфов. Она, также, была одной из первых магов, которые окончили эпоху, которую вы, люди, называете эпохой рабства, - чтобы Фридрих понял, что она имеет в виду, эльфийка привела такой пример, - представь, как если бы твою мать похитил и насиловал эльф, до которого ты, при всем желании, дотянуться не можешь. Его охраняет не только вся эльфийская раса, но и природа. Собери хоть армию, хоть две, на его сторону, вне зависимости от совершенных проступков, соберётся весь эльфийский народ и тебя просто-напросто убьют при попытке забрать свою мать обратно.

Фридрих понял, что имела в виду эльфийка, но решил её поправить, дабы в будущем не возникло подобных примеров и не удобных разговоров.

— Я не знаю свою мать. Она бросила меня, когда я был младенцем. Меня вырастил тот, для кого академия магов была всем. Жизнью, любовью и работой.

Эльфийка, видимо, осознала, что привела неудачный пример и вполголоса сказала себе под нос, но так, чтобы это услышал Фридрих.

— Извини, я не знала.

Какое-то время они продолжали бродить по ярко освещенным улицам эльфийского поселения. Девушка вводила Фридриха в курс дела и объясняла ему, словно ребёнку, самые простые основы эльфийского образа жизни. Её открытость в этом разговоре даже поразила его. Она напомнила ему себя самого, того, кто умер в день уничтожения академии. Она не подвергалась моральному насилию, за её голову не назначали награду. Её семью и друзей не убивали чудовища в человеческом обличье. И даже её окружение, самых мало знакомых эльфов, никто не истреблял, как это делали с близкими Фридриха. Её светящееся счастьем лицо невольно вызывало у парня печальную улыбку. У него на уме крутились детские вопросы, вызванные обидой если не на весь мир, то на его часть точно.

«Почему из всего населения планеты жертвами "Чёрной Руки" стали именно мои близкие? Почему они должны были умереть, в то время как другие люди плевать хотели на их смерть. Для них смерти моих друзей и родных - пустой звук»

Мрачные мысли, наполненные горечью, обидой и завистью, оплетали его разум, стирая улыбку с его лица. Так бы он и продолжил погружаться в пучины отчаяния, если бы не стук по его плечу.

Он очнулся от раздумий и взглянул на того, кто его отвлек. Длинная седая борода опустилась на голову юноши, мешая увидеть мужчину во весь рост. Фридрих аккуратно отмахнул её в сторону и разглядел её обладателя. Очень высокий эльф с правильной осанкой, широкими плечами и гномьего производства полуторником за спиной. Его белые, подобно снегу, волосы заплетены в маленькие косички. Они опускались до самых плеч, напоминая лианы. Острый, но при этом добрый взгляд пронзил парня насквозь, будто стрелой. Он одет в чрезмерно роскошные одеяния в виде зелёного мужского платья, украшенного золотой нитью и серебряными вставками на местах, где находились жизненно важные органы в теле.

— У тебя все хорошо? Твои мысли движутся слишком хаотично. Ты волнуешься? Задумался о чем-то неприятном? - шквал вопросов посыпался от прежде молчащего эльфа.

Он взирал на Фридриха с высоты своего роста. С непривычки можно было спутать этот взгляд с пренебрежительным, но парень сразу понял, что к чему и лишь вежливо тому поклонился.

— Вы правы, я волнуюсь. Прошу прощения за беспокойство.

— Господин. Это - нарушитель. Он утверждает, что попал в пределы наших границ с помощью телепортации, но это невозможно. Потому я привела его на разговор со старейшиной.

— Для начала, Элинализ, соблюдай священные законы гостеприимства. Познакомь нас.

Девушка вмиг поняла свою оплошность и поспешила исправиться, тихо напомнив себе имя парня.

— Фридрих де Борн, нарушитель, как я уже сказала, - она указала рукой на юношу, а затем перевела её на эльфа и обратилась к Фриду, - это Господин Франсис фон Лайтнинг, высший эльф, один из потомков нашей святой и при этом старейшина, отвечающий за безопасность поселения.

— Приятно познакомиться, Господин Франсис, - выражая почтение, он низко поклонился эльфийскому дворянину.

— Не стоит быть таким вежливым, ты наш гость. Зови меня просто Лайт.

Его взгляд зацепился за усеянное ссадинами и порезами лицо, которое не переставало быть от этого милым. Глаза юноши выражали беспрекословную покорность, но в них горел огонь. Злоба на себя и собственную силу. Ярость от испытанного отчаяния и тоски. Боль от утраты близких снедала его изнутри. Его глубокие, но в то же время варварские, по мнению эльфов, чувства читались прямо на лице.