Дендрофобия

Государство прекрасно понимает, КТО теперь в нём правит бал. Каждый мент это знает! Милиции в стране всё больше и больше. И чем больше милиции, тем больше преступников – такая странная пропорция. У Авторитета почти все одноклассники в разное время отработали в милиции, когда на ближайшие двести кэмэ из работы остались только отделения милиции, следственные изоляторы, посты ГАИ и вытрезвители. И он, естественно, не собирался брезгливо «выпрыгивать из автобуса», если там ехал человек в милицейской форме. Напротив, он тесно общался с ними, как и в школьные годы. Благодаря этому он знал почти все тонкости и нюансы «ментовской работы» от оперативника до конвоира. И даже мог помочь по-приятельски, если кто влипал в нехорошее дело, когда подавался в коммерцию «без отрыва от производства», чтобы увеличить свой достаток без увольнения с работы – где ж он ещё работу найдёт? Вот только немного поправит свой баланс, никто и не заметит. Потом ещё немного, потом ещё… Ведь в современной России стыдно быть нищим! Как нищему учителю перед учениками из семей тех, кто «сумел пристроиться» в новой России, бывает стыдно за свою бедность. А перед ним сидит ученица с НАСТОЯЩИМИ бриллиантами в серьгах и кольцах, жуёт жвачку, выдувая из неё пузыри. А учитель стоит в заношенном до дыр на заплатках костюме и неуверенно рассказывает о каких-то истинах, на которые ученики клали. И сотрудникам какого-нибудь уездного отделения милиции тоже бывает не по себе, когда они на какой-то развалюхе по бездорожью приезжают арестовывать хапугу, у которого во дворе – три новых иномарки. И их владелец смеётся им в лицо и даже угрожает. Они и сами знают, что его никто не посадит, а этот арест – всего лишь очередная «нестыковка в работе ведомств», поэтому вечером того же дня его отпустят. Им говорят: это – мелочи, вы не должны на это обращать внимание. Но они обращают, так как для самих говорящих эти «мелочи» – совсем не мелочи. Это как раз те мелочи, которые стали главными «нравственными ценностями» в стране. И тем, кто не обладает этими ценностями, иногда становится очень туго жить. Особенно, кто по долгу службы вынужден часто лицезреть чужой достаток, не имея своего. Милиция прежде всего. Они же не «воры в законе», у них есть семьи, дети – сотрудникам милиции это не возбраняется. Пока, во всяком случае. И этим семьям надо где-то жить, их детям надо где-то учиться. Можно было бы выхлопотать бесплатное обучение для детей тех, кто охраняет порядок в стране, выделять нормальное жильё, но «в кассе нет денег» на такие мелочи.

А пока Россия погружена в хаос и столь ослаблена, что никто не уверен, дотянет ли она до нового века. Очень немногие её граждане могут вести добропорядочный образ жизни, а не выживать. Оказывается, очень немногие могут позволить такую «роскошь», чтобы и в достатке жить, и достоинство не уронить. Кто-то предпочитает достоинство достатку, кто-то делает выбор в пользу достатка, отодвинув в сторону достоинство.

Так или иначе, но преступность вошла в жизнь достаточно большого числа граждан. Хотя и не все люди, совершающие те или иные правонарушения, принадлежат к мафиозным кругам, но «круги» эти постоянно кружат среди них, подобно огромной хищной акуле, заставляя одних идти к себе в услужение, выкачивая деньги из других и запугивая третьих. Ненасытная и практически неуязвимая, современная организованная преступность проглатывает фабрики, кооперативы, недвижимость, источники сырья, рынки валюты и драгоценных металлов. Что там «воры в законе» 30-ых годов на её фоне? Куда там до современного госворья всем этим «правильным»! Это вам не «вагонами воровать», как хвалился своим псевдо-папашкой герой легендарного фильма «Место встречи изменить нельзя». Грабят уже целые города! Разворовывают сразу по несколько предприятий, из государственного бюджета берут миллиарды, как из собственного кармана! Организованная преступность шагает по стране семимильными шагами. Если в 1991 году ей принадлежала четверть российской экономики, то в 1992 – уже одна треть, к середине девяностых – половина.