Я спросил у членов [московского] правительства, кто является специалистом в области городского управления, управления городским хозяйством. Поднял руку лишь один, и оказалось, что он в прошлом работал в КГБ.
Мы познакомились (…) в одном маленьком подразделении одной большой организации.
Евгений Максимович [Примаков] работал во внешней разведке. Я тоже. Я лично его уговаривал баллотироваться президентом страны. Он на тот период отказался. А у нас (…) дважды одно и то же место не предлагают.
Чекист не может быть бывшим, как сенбернар – порода – не может быть бывшей.
Очень важно, когда совершается преступление, задерживать сотрудников именно по горячим следам.
Я давления ФСБ, спецслужб на себе не испытываю. А почему бы, собственно, государству не знать, о чем мы думаем, а почему бы государству не знать, что у нас на душе…
Самый серьезный риск сегодня – приход в экономическую политику кухарки с пистолетом.
Я говорю: «Что там вытаскивают провода?» – «А это вас подслушивали, Михаил Сергеевич». Генсека, президента подслушивать. Вот что такое КГБ. Да. Но и без КГБ нельзя.
…Как мы шутили, когда я работал совершенно в другой организации: «Их прислали подглядывать, а они подслушивают».
Милиционеры и полицейские
Я руководствуюсь не совестью. Я руководствуюсь инструкцией.
Ну, по пыткам и истязаниям заключенных у нас теперь разделили: теперь система Минюста – она не милицейская.
Убито более двадцати четырех тысяч граждан, и к концу года, к сожалению, убьем еще более шести тысяч с половиной.
Рост преступности среди несовершеннолетних и молодежи – лишь один из тяжелых итогов постмодернистских концепций.
Мы прекрасно понимаем сегодня, что всех посадить невозможно.
Это был непроизвольный выброс руки!
Сейчас получается, что если у человека есть фуражка и сапоги, то он может обеспечить себе и закуску, и выпивку.
За два года нам удалось оторвать милицию от преступного мира, хотя, конечно, и далеко не полностью.
У нас договороспособное ГАИ.
Вот иду я, допустим, по улице. Какой-то милиционер меня начинает бить. На основании чего?
Нам не по пути с теми (…), кто имеет где-то, не дай бог, потусторонние заработки.
Мы должны строго соблюдать нормы закона, а закон не терпит вольнодумства и двусмысленности.