Деньги

— Найджел замастырил курьера на голландские Антилы, — сообщат мне за моим столом.

— Круто! — восхищусь я, как положено.

Все мы, такое впечатление, зарабатываем кучу денег. Как будто сами их печатаем. Даже секретарши купаются в роскоши. Машина — бесплатно. Машина — за счет заведения. Заведение — за счет кредита. Кредит — за счет конторы, причем беспроцентный. Но самое интересное, сколько все это может продолжаться. Меня этот вопрос ужасно беспокоит — сложные проценты. Не может же это быть законно. Нельзя так обращаться с деньгами. Но мы обращаемся. Какие мы алчные! Ни капли совести. Собственными глазами однажды видел, как Терри Лайнекс, этот жирный псих, выгреб тонну из мелких расходов на уик-энд в Дьеппе. Резекцию матки своей супруги он оплатил как служебные расходы — и так же выправил зубы дочке. Даже купание своего пуделя он уводит из-под налогообложения — Фифи по совместительству числится у нас сторожевой собакой. Мы прикинули, что в 1980 финансовом году Кейт Карбюртон потратил на ленчи 17 тысяч фунтов, без учета обслуживания и налога на добавленную стоимость. Видели бы вы их городские особняки и дачные домики-пряники в Костволде. Видели бы вы их машины — «томагавки», «фарраго», «бумеранги». Я тоже надираю фирму и родное государство пять лет кряду — и чем в итоге могу похвастать? Съемной берлогой, «фиаско», строящей недотрогу Селиной. Куда я их все подевал, деньги? Профукал. Просто профукал. И почему-то денег все равно остается целая куча.

— Супружнице я сказал, — провозгласил Терри Лайнекс, взгромоздив свою задницу ко мне на стол, — можешь, мол, покупать домой что угодно, любую агрегатину. Но когда что-нибудь сломается, меня чтобы не дергать, договорились? Прихожу я домой в пятницу вечером, захожу на кухню и спрашиваю: «Это что, фильм ужасов?» Стоит там новенькая поломойка, и весь пол в какой-то черной срани. «Чего встал как пень? — спрашивает она. — Звони им, пускай чинят». И что я сделал?

— Что ты сделал?

— Подал на них иск. Звякнул в «Куртис и Куртис», достал мистера Бенсона уже дома. Через десять минут захожу на кухню, и там — оба-на! — елозит пузом кверху пакистанец в комбезе, воронку вылизывает. Бесплатно. Ни забот, ни хлопот. Здорово, а? Я теперь все время так. Погнал тут мотор на техосмотр. Четыреста фунтов. Что я сделал?

— Подал на них иск.

— Подал на них иск, именно что. «Сэр, как будете платить? — спросил он у меня. — Наличными, чеком, кредиткой?» «Это я буду платить? — сказал я ему. — Еще чего. Это вы будете платить. Как засужу — мало не покажется». Они аж с лица спали, В итоге, я заплатил тридцать шесть фунтов. А на той неделе чуть не засудил фининспектора.

— Круто! — сказал я.

— Нет, но приколись, а?

Я сказал, что прикалываюсь, и продолжил разгребать жуткий бардак в своем столе. Это я типа того, что закругляться тут должен, бабки подбивать. Древние ящики битком набиты рваной бумагой — квитанции, декларации, отчеты… За пять лет ни разу не платить налоги — вот откуда у меня столько денег. В конторе все думают, будто я делаю шаг на следующую ступеньку. Иногда возникает желание, чтобы все-таки сначала у меня спросили. Но они только закатывают глаза, присвистывают и ободряюще потирают руки. Обо мне пропечатали в «Бокс оффис» (интервью), «Турновер» (очерк), «Маркет форсиз» (краткая биография). Моя тридцатипятиминутная короткометражка «Дин-стрит» получила поощрительную премию жюри приглашенных критиков на кинофестивале в Сиене. Я хэдлайнер, центрфорвард. У Питера Сеннетта это получилось. У Фредди Джайлса с Ронни Темплтоном тоже. И у Джека Конна. Все они теперь живут в Калифорнии. Выдавились по капле из мира простых смертных. У каждого теперь новый дом, новая жена, новый загар, новый причесон. На своих восьмицилиндровых «гиенах» и приземистых «акапулько» с откидным верхом они рассекают по приморским автострадам и, утопив педаль в пол, мчатся на ежедневную подзарядку ДНК, профилактику плазмы крови. Дважды или трижды в месяц они устраивают себе длительный уик-энд на архипелаге тысячи островов, в мире, который позабыло время, в океане восторга. И все думают, что в самом ближайшем времени я буду там же. Мне так почему-то не кажется. Я сейчас остро ощущаю положение неустойчивого равновесия. Или пан, или пропал. По правде говоря, мне страшно, аж поджилки трясутся. Меня все время подмывает выкрикнуть: «Денег дайте и отвяжитесь все на хрен!» А если ничего не выгорит, путь назад все равно закрыт… В январе я и сам был в Калифорнии — в Лос-Анджелесе. Деловая часть поездки прошла без сучка, без задоринки, и действительно казалось, что нет ничего невозможного. А вот с досугом совсем другое дело, там я, можно сказать, серьезно влип. Надо бы не забыть как-нибудь вам об этом рассказать. История просто призовая… Собственно, тогда-то я и познакомился с Филдингом, уже на самолете обратно в Нью-Йорк. Оба летели первым классом, случайное совпадение.

— Джон, ты бы что предпочел? «Бредлайн»? «Ассизи»? Может, в «Махатму»?