Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

Ашер также выдвигает на первый план неспособность чиновников различных уровней обеспечить соблюдение [принципов] здоровой банковской практики, и прежде всего поддержание 100 %-ного коэффициента резервирования по вкладам до востребования. Более того, в конце концов власти начали предоставлять правительственные лицензии (т. е. привилегии, ius privilegium) на право работать на основе частичного резервирования. Однако при этом банки были обязаны гарантировать вклады[98]. Во всяком случае, правители обычно были первыми, кто пользовался выгодами мошеннической банковской деятельности, находя займы легким источником государственных финансов. Со стороны это выглядит так, будто банкирам предоставлялась привилегия выгодного использования денег вкладчиков в обмен на подразумеваемое согласие на то, что в значительной мере такое использование должно происходить в виде кредитов должностным лицам и финансирования правительства. Во многих случаях правители заходили настолько далеко, что создавали правительственные банки, чтобы напрямую пожинать немалые прибыли, приносимые банковской деятельностью. Как мы увидим, Депозитный банк Барселоны (Тaula de Canvi) был создан именно с этой целью.

Канонический запрет ростовщичества и depositum confessatum

Запрещение ростовщичества тремя монотеистическими религиями (иудаизм, ислам и христианство) во многом усложнило и затемнило понимание средневековых финансовых практик. Марджори Грайс-Хатчинсон детально изучила средневековый запрет на взимание процентов и его последствия[99]. Она указывает, что, поскольку евреям не запрещалось ссужать неевреям деньги под проценты, они составляли большинство банкиров и финансистов христианского мира, по крайней мере, в первой половине Средних веков[100].

Канонический запрет на взимание процентов сильно осложнял средневековое банковское дело, но не потому, что банкиры (по утверждениям многих теоретиков) в попытках предложить полезные и необходимые услуги были вынуждены постоянно искать новые способы маскировки неизбежной уплаты процентов по ссудам. Когда банкиры ссужали деньги, полученные от клиентов в виде займа (т. е. как «срочный» вклад), они действовали как истинные финансовые посредники, занимаясь совершенно легитимными операциями и внося значительный вклад в повышение продуктивности экономики своего времени. Однако запоздалое признание Церковью законности процента следует расценивать не как полное одобрение банковского предпринимательства, но лишь как позволение банкам ссужать деньги, предоставленные третьими лицами, — иными словами, действовать в качестве финансовых посредников. Развитие церковной доктрины процента никоим образом не подразумевает дозволение банковского дела на началах частичного резервирования, т. е. своекорыстного использования банкирами вкладов до востребования (что часто означает предоставление кредитов за счет этих денег)[101].

Исследуемая нами понятийная путаница в значительной степени возникла в период Средневековья в результате канонического запрещения на взимание процентов. Один из главных трюков[102], придуманных для сокрытия фактических ссуд, предусматривающих уплату процентов, состоял в маскировке их под вклады до востребования. Посмотрим, как это делалось. Вначале вернемся к нашему обсуждению денежной иррегулярной поклажи в главе 1. Один из главнейших руководящих принципов, найденных для такого договора в Своде гражданского права, предусматривает, что, если хранитель не может вернуть поклажу по первому требованию, он не только виновен в краже за незаконное присвоение, но и обязан выплатить поклажедателю проценты за задержку платежа («Дигесты», XVI, III, 25, 1^{13}). Следовательно, нас не должно удивлять, что на протяжении всего Средневековья для того, чтобы обойти каноническое право, множество банкиров и «вкладчиков» специально объявляли, что они являются сторонами договора денежной иррегулярной поклажи, тогда как на деле они были сторонами истинного договора займа (mutuum). Это был ложный вклад, который, несмотря на заявления обеих сторон, был вовсе не истинным вкладом, а договором займа (mutuum). Когда в конце оговоренного срока мнимый хранитель «не мог» возвратить «вклад», он был вынужден платить «штраф» в форме процентов за мнимую «задержку» платежа, что не имело никакого отношения к действительной причине «штрафа» (тому факту, что вся операция представляла собой заем). Маскировка займов под вклады стала эффективным приемом для обхода канонического запрета процентов и избежания серьезных светских и духовных санкций.