Читаем Деньги, девки, криминал. Как компромат управляет Россией полностью

Деньги, девки, криминал. Как компромат управляет Россией

Если верить официальному заключению, то Зеленин сфотографировал червя на тарелке совершенно в другом месте, а затем для чего-то объявил, будто снимок сделан во время кремлевского банкета. Кого Зеленин собирался скомпрометировать таким неожиданным способом? Неудивительно, что политологи усмотрели в «червивой истории» своего рода бунт губернаторов, спровоцированный скандальной отставкой Лужкова. Такое мнение высказала замгендиректора Центра политической информации Анна Лунева: «Своеобразный крик души, что ли, наверное, такого активного губернатора, как Дмитрий Зеленин. Кремлевская кухня в прямом и переносном смысле — это тот субъект политики, который должен обсуждаться».[265] И Дмитрий Зеленин, возможно, хотел сказать, что в «кремлевскую кухню» заползли черви…

Казус Остапа Бендера

Только правда оскорбительна.

Наполеон Бонапарт

Всем памятен эпизод из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, где Остап Бендер объявляет себя скомпрометированным газетной заметкой. «Великий комбинатор» пришел в редакцию газеты «Станок» и заявил редактору, что одна из публикаций содержит «форменную клевету». Речь шла о заметке «Попал под лошадь», в которой говорилось: «Вчера на площади Свердлова попал под лошадь извозчика № 8974 гр. О. Бендер. Пострадавший отделался легким испугом».[266] Редактор спросил Остапа:

«— В чем же вы, товарищ, видите клевету?

— Как же! А вот это: “Пострадавший отделался легким испугом”.

— Не понимаю.

Остап ласково смотрел на редактора и на стул.

— Стану я пугаться какого-то там извозчика. Опозорили перед всем миром. Опровержение нужно.

— Вот что, гражданин, — сказал редактор, — никто вас не позорил, и по таким пустяковым вопросам мы опровержений не даем.

— Ну, все равно, я так этого дела не оставлю, — говорил Остап, покидая кабинет».[267]

Случай Остапа Бендера кажется смехотворным. Однако четко понять и объяснить, в каких случаях требуется опровержение опубликованной информации, бывает далеко не просто. Известный петербургский писатель и журналист, автор книги «Опровержение в СМИ» Андрей Воробьев пишет о тех многочисленных случаях, когда обиженные той или иной публикацией люди пытались в суде опровергнуть не факты, а предположения: например, «в газетах утверждалось, мол, “ходят слухи, что имярек — вор”. Как опровергать, если факт наличия слухов определенного содержания существует? — “Ходят слухи, что имярек — не вор?”. Или было опубликовано: “Я думаю, что имярек — вор”. Попробуем смоделировать текст опровержения: “Я думал, что имярек — вор, а суд заставил меня опровергнуть это: теперь я не думаю”. Или: “Александру Запесоцкому, похоже, плохо”. Опровергаем: “Александру Запесоцкому, похоже, неплохо”. Или — “Отчислена за собственное мнение”. Опровергаем: “Отчислена не за собственное мнение”».[268] Подобные опровержения не менее смехотворны, чем то, на котором настаивал Остап Бендер.

Словом, обращаясь с заявлением в суд, нужно очень четко и ясно представлять, что именно хочешь опровергнуть. Вряд ли следует выдвигать аргументы вроде «Стану я пугаться какого-то там извозчика…» Если журналист, к примеру, назвал некого господина Иванова свиньей, то вряд ли следует требовать от газеты, чтобы она напечатала опровержение: «Иванов свиньей не является!». А если суд в удовлетворении иска откажет, то таким образом будет подтверждено, что Иванов все-таки свинья…Иной раз, пытаясь опровергнуть компрометирующие сведения, человек создает еще более убийственный компромат на самого себя. И винить в этом уже некого!

Опровержение — дело тонкое и на Востоке, и на Западе.