Деньги или закон

Все сходится, характер, обстоятельства, ценность сидирома… Однако нечто я упускаю. И почему так долго живет Толик, такое маленькое, никчемное существо?

Когда Тур узнал, что Толика пытались похитить, магнат произнес глупейшую фразу: «Полковник, если с Тепловым что-либо произойдет, я сниму с вас погоны». Идиотизм, зачем ему мои погоны? А может быть, Бестаев – человек Тура? Ограбление было лишь инсценировкой, которая нужна Турову-финансисту?

Сыщик подвел итог. Получилось, что нет ответа на два вопроса. Почему Тур не обеспокоен охраной мастера Толика Теплова, единственного человека, имеющего доступ к содержимому сидирома? Почему в ночь убийства Тур чуть ли не театрально прошел мимо трупа брата? Равнодушен к покойному, торопится к сейфу, такое понятно. Однако мог бы соблюсти приличия, остановиться, перекреститься. Он ничего этого не сделал, а пустых, беспричинных поступков Тур не допускает.

Гуров почувствовал, что Тур проснулся, нарушился мощный ритм дыхания. Проснулся, никак не проявляет себя, значит, наблюдает. А чем я ему интересен? Мент, он и есть мент. Он продолжал задумчиво смотреть в окно. «И долго ты будешь молчать, что интересного ты во мне нашел?» – рассуждал Гуров. Тур шумно откашлялся, спросил:

– И давно, полковник, выполняете роль сиделки?

– Проснулись? – сыщик посмотрел в голубые глаза бизнесмена. – Здравствуйте, как самочувствие?

– Привет. У тебя удивительная способность не отвечать на вопросы, – Тур подоткнул подушку, сел.

– Желаете разговаривать на «ты», не возражаю. Илья Ильич, после смерти твоего отца остались три брата и сестра, какие у вас отношения? До меня тут дошло-докатилось, что у вас черная кошка пробежала, или я ошибаюсь?

– Наши отношения к делу не относятся, – грубо ответил Тур. – Как себя Толик чувствует? И почему ты его из квартиры не увез, не упрятал, как следует?

– Попытку похищения Теплова мы пресекли. И вообще, твоего вызывающего тона я не понимаю. Не нравится Гуров, скажи, тут же заменят. А пока я руковожу розыском, ответь, пожалуйста, кто, кроме тебя и меня, знал, что живет на свете Анатолий Теплов?

– Это что, допрос?

– Можешь считать так.

– Не знаю, – после паузы произнес Тур.

– Тоже ответ. Хотя он мне и не нравится. Скажи, ты понимал, что Толик представляет для нынешнего владельца сидирома большую ценность? Знал. Так почему ты меня не предупредил об этом?

– Сам должен соображать! – Тур привстал на кровати.

– Чушь! Зачем мне твоя головная боль?

– Ты как, мент, разговариваешь?

– А ты кто будешь? – Гуров поднялся, привычным жестом оправил пиджак. – Я, дурак, тут за тебя бои устраиваю, жизнью рискую, а ты ломаешься, словно прыщавая девка. – Сыщик молча вышел.

* * *

Станислав обедал в затрапезном кафе, где скатерти были несвежие, а приборы алюминиевые, заведение либо только открылось, либо разорялось и еле дышало. Он мгновенно нашел отделение милиции, где служил Бестаев, но начальник розыска год назад сменился, начальник отделения отсутствовал, из оперативников Бестаева знал лишь капитан Осин, мужик лет сорока, усталый, ко всему равнодушный.

– Пойдем, капитан, обедать, угощаю.

На сером лице капитана проступила розовая сыпь, движения стали ловчее и быстрее, он сунул лежавшие на столе бумаги в сейф, запер его, схватил ментовский плащ без погон, которые сдернули, видно, для конспирации.

Забегаловка Крячко сразу не понравилась, здесь пахло любимым социализмом, несвежим бельем, плохо мытой посудой. Полковник решил было пойти куда-нибудь еще, но капитан весело поздоровался с неопрятной официанткой, занял стол у окна, и Станислав смирился.

– По сто пятьдесят? – спросил он.

– Побойтесь Бога, товарищ полковник, водой из-под крана напоят, – капитан сорвался с места, исчез за портьерой, вскоре вернулся, поставил на стол бутылку «Столичной».

– Кристалловская, проверял, – не скажи этого капитан, Станислав на бутылку и не обратил бы внимания, но после таких слов взял, осмотрел закупорку, встряхнул, затем бутылку перевернул.

На самом деле Крячко не мог отличить «самопал» от заводской продукции, но вид у него был такой серьезный и внушительный, что тут же появился мужчина с улыбкой на лице и перстнем на пальце. Он забрал у Станислава бутылку, исчез за шторой, тут же вернулся с другой, поставил на стол, сказал:

– За всем не уследишь, что раз говорено, а посуду не моют, черти.

Крячко посмотрел в лицо хозяина внимательно и сухо сказал:

– Обед на двоих, проследи, – и отвернулся. Когда хозяин отошел, Станислав спросил: – Капитан, почему ты ходишь в такую рыгаловку?

– Воровать не умею, хожу по деньгам, – капитан утер вспотевшее лицо мятым носовым платком. – Мне на день хозяйка восемь тысяч выделяет. Опер бегает не по расписанию, сам знаешь. Там пирожок неизвестно с чем, там тарелку щей, батон хлеба в карман и отщипываешь. На бутылку воды не хватает, заскочишь в контору, из графина напьешься.

– А чего хозяйка мало на день дает? Детей много? – спросил Станислав.

– Двое, так дети, они растут, и обувка, и жрать хотят. Не кормить – воровать начнут.