Деньги на ветер

— Ну, владелец — человек по имени Эстебан, этакий медведь, не гомосексуалист, американец во втором поколении, машину на станцию техобслуживания для ремонта не пригнал, но, кажется, покалечил ее примерно в это же время. Может быть, сбил оленя. Тут небольшая вмятина, но я знал, ты заинтересуешься.

— Почему его не подозреваешь?

— Трудно представить, чтобы убийца полгода разъезжал с кровью и ДНК жертвы, размазанными по машине.

— Гм, тут ты, может быть, и прав. А что за человек этот Джек Тайрон? — спросила я, по диагонали просматривая его выводы.

— Кинозвезда, тип из Голливуда, о котором я говорил.

— Никогда о таком не слышала.

— Он из подающих надежды. Познакомился с ним на вечеринке, разговорился, тоже, увы, гетеросексуал до мозга костей.

— Рики! Он у тебя в списке подозреваемых!

— Второстепенных подозреваемых. Может, кто-то его и покрывает, но алиби его кажется безупречным. Во время аварии находился в Лос-Анджелесе. С ним вроде бы полный порядок, но, как я уже говорил, в плане сексуальной ориентации он — что твои ворота — такой же правильный. Даже не пытался завлечь меня на собрание сайентологов, в отличие от моего очаровательного нового друга, который попробовал прямо на следующее же утро.

— А что это за собрание сайентологов? — невинно поинтересовалась я.

— О, бог ты мой, сестра! Ты что, журнал «Яма» не читаешь?

Слово la yuma — «яма» на уличном жаргоне — означает все, что угодно, связанное с янки. Американские журналы, конечно, можно было бы достать, но зачем расходовать твердую валюту на «Пипл» или «Вог» — выше моего разумения.

— Мне деньги нужны, чтобы платить за еду и электричество, — назидательно произнесла я.

— Ах-ах-ах, бедные изголодавшиеся государственные служащие!

— Заткнись.

Он сокрушенно покачал головой и жалостливо на меня взглянул:

— Да, кстати о сайентологах. Там и о них в конце есть. В ночь, когда произошла авария, один из них, по-видимому, разбил гольф-карт на Пёрл-стрит. Не думаю, что это должно нас интересовать, но, может, захочешь проверить.

Убрала исписанные листы в папку и усмехнулась, глядя на него:

— Что ж, постарался, Рики, впечатляет.

— Я сильно рисковал.

— Еще бы!

— Очень гордился фотографиями. Мне казалось, они могут оказаться полезными.

— Ты говорил с Карен?

Он постарался скрыть истинное отвращение, изображая комическое.

— Нет. Это дельце оставил тебе. Если поедешь к ней, — кривя губы, произнес Рики.

— Поеду — поговорю.

— Чего не смог достать, так это отчет шерифа. Мне сказали, закон о свободе информации позволяет подать запрос — если б я был гражданином США.

— Так и сказали? — уточнила я.

— Именно так.

Рики помахал рукой приятелю, проходившему мимо.

— Ну что ж, теперь моя очередь, — вздохнула я.

Рики откинулся на спинку стула.

— Вовсе не обязательно, дорогая. У нас есть представительство в Мексиканском консульстве в Денвере.[5] Можно попробовать через его сотрудников, — предложил он.

— Нет, Рики, я решила. Мне очковтирательства не надо. Хочу все сделать сама.

— И ты, разумеется, единственный человек, которому такая работа по плечу.

В его голосе отчетливо слышался сарказм, но спорить мне не хотелось.

— Я решила, Рики.

Он молча выпустил кольцо дыма и помахал очередному знакомому.

— Большое спасибо тебе за это. — Я похлопала рукой по папке.

— Всегда пожалуйста, — ответил он, и у него затрепетали ресницы.

Наступила долгая пауза.

Вот всегда у нас так. Подразумеваемое не менее важно, чем сказанное вслух.

— Так когда ты думаешь ехать? — хмурясь, спросил он по-английски.

— Скоро. На следующей неделе. Уже подала заявление об отпуске.

— На следующей неделе? У меня статья в газете «Эль Паис» выходит. Важное событие. Устраиваю по этому случаю вечеринку.

— А меня приглашаешь?

— Разумеется. Но ты не придешь.

— Как ты догадался?

— Среди моих нюхающих кокаин бисексуальных друзей, декадентов и контрреволюционеров ты чувствуешь себя не в своей тарелке.

— Точно, а я-то думала: и с чего это? А что за статья?

— Эссе о Новой Кубе. Разные слухи, расползающиеся вокруг МВД.

— «Эль Паис». Отец бы тобой гордился.

— Ты думаешь?

— Конечно, Рики.

Он кивнул, но оставил последнюю мою реплику без ответа. Лицо его помрачнело, он потянулся через стол.

— Руки, — попросил он.

Я положила свои ладони на его. Он прочистил горло.

— Ох, нет, Рики, только не надо читать мне лекцию!

Это он пропустил мимо ушей и высказал то, что собирался:

— Слушай, дорогая, я знаю, ты на два года старше меня, но во многих отношениях я всегда воспринимал тебя как младшую сестру, чувствовал, что должен за тобой присматривать. — Тон у него вполне серьезный.

— Да ладно тебе, Рики. — Я попыталась вырвать у него руку.

Он пожал плечами, полез в карман пиджака за очередной сигарильей, раскурил ее и затянулся.

— Ладно, сестрица, я постараюсь покороче, но все-таки скажу, а ты послушай. Я должен тебе это сказать, чтобы совесть была чиста. На случай, если с тобой что-то случится. Ради себя говорю, не ради тебя. Ты как?

— Валяй, — тихо согласилась я.