Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Но именно Иоанн Павел II и сановники Ватикана дали добро на деятельность Масьеля, намеренно не замечая следы испорченности в человеке, которого члены Легиона называли Nuestro Padre, «отец наш». Масьель умело торговал новой ортодоксией, этикой богатства как добродетели, которая в умах прелатов Ватикана одержала победу над идеализмом теологии освобождения. Эта вера в рыночную религию ясно проявилась во время посещения Иоанном Павлом Мексики в 1999 году, когда с одобрения Ватикана повсюду на улицах продавались сувениры, связанные с папой, и сумочки с папским гербом. Ученый Элио Масферрер Кан подверг критике такое богословие процветания[325], позолоченную двоюродную сестру евангелия процветания, которое проповедуют некоторые пятидесятники, очарованные бизнесом. Масьель в буквальном смысле воплощал в себе богословие богатства. Величайший фандрайзер церкви современности, Масьель превращал религию в деньги и покупал у Ватикана защиту, позволявшую не делать тайны его жизни достоянием публики. На протяжении большей части его жизни это работало.

Из Милуоки в Рим

Крис Кунце мог видеть, как вера связана с деньгами, во время своего путешествия в Нидерланды в 1990 году. Он сопровождал отца Масьеля в Эйндховен и посещал вместе с ним дом католического филантропа Пиета Дерксена. Масьель, который, несмотря на свое французское имя, был чистокровным мексиканцем, мог говорить только по-испански. Он носил очки, из-за которых внимательно глядели его все замечающие глаза. Этот 70-летний мексиканец с вычурными манерами уже почти лишился своих волос, но ежедневно совершал пешие прогулки, чтобы содержать свое тело, ослабленное болезнями, в хорошей форме. Он произносил фразы с выверенными модуляциями и делал паузы, чтобы Кунце переводил его на английский для голландца, хозяина дома. Легион, говорил Масьель, строит университет в Риме, чего не случалось уже на протяжении жизни многих поколений. Кунце хорошо понимал свою роль во время этой презентации: он должен стать участником движения Масьеля с его новой ортодоксией. Священников этого движения сопровождали семинаристы, в обязанности которых входило звонить жертвователям. «Дерксен пожертвовал $1,5 миллиона, – сказал Кунце, – благодаря чему мы могли расплатиться с долгами в Германии и строить Регина Апостолорум» – университет в Риме.

Кунце родился в 1961 году и вырос в Милуоки, у него был младший брат и сестры-двойняшки. Его мать работала администратором в госпитале, а отец, в четырнадцать лет уехавший из коммунистической Германии, занимался продажей недвижимости. Кунце один год проучился в католическом колледже, готовящем священников, но он закрылся из-за недостатка учащихся. В футбольной команде Кунце был хорошим защитником. Он поступил в Университет Маркетта, где изучал философию, а будучи второкурсником, начал параллельно учиться в семинарии в Милуоки. Большинство семинаристов были геями. После того как двое священников, преподававших в семинарии, начали с ним заигрывать, Кунце в ужасе покинул это заведение. В 1984 году он закончил Университет Маркетта, где был блестящим студентом. Кунце хотел стать священником. Настоятель его прихода порекомендовал юноше Легион Христа. «Мистика духовной войны священства» привлекала Кунце, так что он стал послушником ордена в прекрасном месте в Чешире, штат Коннектикут.

Кроме латыни, греческого и испанского, он проходил здесь историю Масьеля из растерзанной войной Мексики, который получил поддержку Рима и создал сеть учебных заведений в разных странах. В Америке существовало свыше двух десятков подготовительных школ и две семинарии Легиона[326]. В учебных заведениях Легиона стены украшали фотографии Масьеля, а учащиеся здесь усвоили одну мантру: «Nuestro Padre – ныне живущий святой».

Кунце до сих пор не сталкивался со столь суровой дисциплиной. Каждый член Легиона давал свои частные обеты, характерные только для этого ордена: положив руку на Библию, он клялся никогда не говорить плохо о Nuestro Padre или каких-либо еще руководителях Легиона и доносить на любого члена ордена, который критикует вышестоящих. Хорошо говорить о других считалось добродетелью, а шпионаж за товарищами был актом веры. Хороший член Легиона отказывается от своих амбиций ради любви ко Христу и не критикует других. Три часа ежедневно отводились для молитвы с продолжительными периодами молчания, как это бывает в некоторых монастырях. Начальники читали письма, которые новички писали раз в месяц домой, и вправе были ознакомиться с ответными письмами. С родными можно было видеться раз в год. Отказ от семейных связей здесь считался знаком близости ко Христу.

В свой первый год в Чешире Кунце совершил «большую исповедь», занявшую сорок пять минут, перед ирландским священником Оуэном Кэрнсом. Позднее Кунце вспоминал о подготовке к этому событию: «Я писал одну страницу за другой, вспоминая все грехи моей жизни, включая те, в которых я уже каялся на исповеди. Это меня смущало, а также немного пугало».