Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Снежным днем в марте 2010 года Хэмильтон села на поезд у своего дома в округе Бакс штата Пенсильвания и отправилась в Вашингтон. На вокзале Юнион ее встретили Джефф Эндерсон, его коллега Майк Финнеган и Билл Бартон из Орегона. Они отправились в Министерство юстиции и оказались в комнате, где уже сидело тринадцать человек. «Они явно совещались еще до нашего появления, – вспоминает она. – Здесь были Каган со своим главным заместителем Эдвином Книдлером, а также Гарольд Кох, юрисконсульт Хилари Клинтон, бывший декан Йейла. Мы договорились о том, что только я буду участвовать в обсуждении этого дела. На протяжении двух часов они мучили меня, как если бы я должна была отстаивать свою правоту, хотя официальной целью встречи был вопрос о том, должен ли Верховный суд рассматривать дело. Джефф Эндерсон сделал гениальный ход, выбрав Орегон для подачи иска против Ватикана. Там наилучшие гражданские законы во всей Америке. Дело касалось исключительно законов штата. Если иностранный чиновник наедет на тебя на машине в твоем штате, ты можешь требовать компенсации. Правда, здесь речь шла об ответственности не чиновников, но иностранного государства. Чиновники могут нести ответственность, но они не выплачивают компенсацию из своих карманов».

«Каган это не так сильно заботило, как Коха, – продолжала Хэмильтон. – Кох все время пытался каким-то образом сделать так, чтобы это дело касалось еще чего-то, кроме законов штата. Он, похоже, хотел, чтобы это дело – как и все другие, касающиеся Святейшего Престола, – рассматривалось на федеральном уровне. Но он не мог ничего придумать. По моему мнению, это отражает подход Клинтонов к политике. Билл Клинтон был самым ярким защитником религии со времен Гранта, пытавшегося обратить в христианство индейцев… Я продолжала повторять: «Это дело касается законов штата Орегон»».

После назначения Каган действующий заместитель прокурора, Министерство юстиции и Госдепартамент послали независимые мнения экспертов в Верховный суд, призывая рассмотреть апелляцию в Верховном суде, поскольку дело отражает неверное понимание гражданского законодательства Орегона[622]. Верховный суд не пожелал прислушаться к их мнениям; дело медленно продвигается вперед в то время, как я готовлю данную книгу к печати.

Борре и нунций

Пока Карло Гулло посылал по электронной почте свои наброски прошения к папе Бенедикту и идеи по этому поводу, служащий Государственного секретариата, несколько раз встречавшийся с Борре, предложил ему побеседовать с архиепископом, которого интересуют эти дела, тем более что в общем смысле они относятся к его competenza, – с Пьетро Самби, папским нунцием в США.

В апреле 2010, совершая перелет из Логана в Вашингтон, Борре понимал, что скоро его деятельность закончится. «Я пытался найти какое-то оправдание Католической церкви, и когда имел дело с конгрегациями в Риме, и когда посещал американские диоцезии или приходы Бостона, которым я помогал. Но сегодня я вижу, что все остается в катастрофическом виде, что отчаяние лучших людей из прелатов и мирян усиливается, что пропасть между рядовыми прихожанами и иерархами продолжает расти».

Конгрегация по делам Духовенства отклонила все до единого прошения прихожан из тех, с которыми он имел дело в течение последнего десятилетия, включая те семьдесят пять, которыми он занимался напрямую. Сигнатура отклонила все одиннадцать апелляций прихожан Бостона, используя привычный высокомерный язык своих постановлений. Адвокаты жертв духовенства опустошали церковь Америки из-за надменных решений ее епископов, которые по большей части были сделаны много лет назад, а в это же время самодовольный Рим с его юридической системой отверг тех самых людей, которые были нужнее всего церкви, оказывавших ей поддержку и любящих свою веру, – и которые теперь тратили свои деньги для спасения своих церквей. Это не были активисты по борьбе с абортами с их скрытыми камерами.

Хотя Борре устал от реформаторов, которые призывали к диалогу с епископами, он задумался о своем собственном архиепископе Шоне О’Мелли. «Почему бы тебе не попробовать с ним поговорить?» – спросила его однажды жена Мэри Бет, которая была его политическим советником. Он подумал о сотрудничестве двух лагерей, о достижении какого-то взаимопонимания, и эта мысль его привлекала. Почему бы не сделать то, на что не способен Конгресс: сесть, поговорить и найти решение?